Мы, со своей стороны, предлагаем иной подход к реформам
и к экономической политике, который, я думаю, не будет ошибкой
обозначить как институциональный. В чем его суть? Как мы
уже неоднократно утверждали и продолжаем утверждать, прежде
чем всерьез говорить о стратегии роста рыночной экономики
в России, необходимо решить вопрос о формировании для нее
базовых условий. В первую очередь это предполагает создание
в России отвечающих требованиям современного развитого хозяйства
рыночных и общественных институтов и формирование минимально
необходимого доверия к ним. Без выполнения этого условия
в стране никогда не сформируется необходимый социальный
и политический фундамент, который только и может обеспечить
устойчивое долгосрочное развитие экономики и общества.
В первую очередь это относится к необходимости создания
системы современных государственных и общественных институтов,
которые бы, с одной стороны, защищали законные интересы
общества и каждого его члена в отдельности, а с другой,
регулировали бы экономическую активность в обществе, направляя
ее в сторону эффективного производительного использования
имеющихся ресурсов в противовес явному или скрытому их разворовыванию.
Речь идет, например, об отвечающей своему назначению системе
судебных и правоохранительных органов; о надзоре за соблюдением
экономического законодательства и жестком пресечение любых
его нарушений; о государственной защите добросовестных производителей
от недобросовестной или чрезмерной конкуренции, в том числе
внешней.
С этой точки зрения в течение последнего десятилетия не
только не было предпринято необходимых мер для укрепления
и повышения эффективности этих базовых институтов, но в
ряде аспектов наблюдалась их явная деградация. Правоохранительная
и судебная системы оказались частью приватизированными или
коррумпированными, частью – просто недееспособными. Органы
финансового контроля превратились в инструмент давления
на бизнес и граждан и полуфеодального их обложения официальными
и неофициальными поборами, размер которых определяется не
столько законом, сколько произвольными решениями и взаимным
торгом. Государственный контроль над использованием экономических
ресурсов постепенно был заменен правительственным надзором
за их полукриминальной приватизацией и расхищением. Государственные
структуры оказались поставленными вне рамок общественного
контроля; их чиновникам фактически было позволено использовать
вверенные им ресурсы в целях, не связанных с общественными
интересами.
К сожалению, и три года, прошедшие после смены власти
в Кремле, не оправдали надежд тех, кто надеялся на перелом
этой печальной тенденции. Несмотря на государственническую
риторику, важнейшие для нормальной работы экономики функции
правоохранительных и регулирующих институтов продолжают
оставаться в забвении. Осторожные проекты постепенного реформирования
этих органов столкнулись с финансовыми и кадровыми ограничениями,
да и необходимой для этого политической воли, судя по всему,
оказалось недостаточно. Не хватило политической воли ни
для радикальной налоговой реформы, которая бы позволила
привести официальное налогообложение в соответствие с реально
выплачиваемыми в бюджет суммами, ни для коренной ревизии
системы валютного контроля, что могло бы за счет частичной
легализации экспорта капитала установить более жесткий контроль
за финансами экспортеров и пресечь сокрытие и отмывание
ими незаконно полученных и криминальных доходов.
Заявленное новой властью намерение вывести основные финансовые
и ресурсные потоки в стране из-под контроля узких корпоративных
групп и поставить их под надзор общества осталось нереализованным,
а так называемая антиолигархическая кампания свелась к преследованию
политически нелояльных руководителей медиабизнеса. Более
того, есть недвусмысленные признаки того, что сегодня разворачивается
новый этап борьбы между корпоративными кланами за передел
сфер влияния.
Далекой от эффективности оказалась и политика в области
государственных расходов – вместо продуманной линии на оптимизацию
доходов и обязательств государства ради наиболее эффективного
выполнения последним объективно присущих ему функций была
взята линия на механическое сокращение расходов федерального
правительства за счет наименее защищенных категорий населения.
По существу в замороженном состоянии находится реформа
банковской системы. Поток возросших доходов от экспорта
нефти и других российских ресурсов позволил в несколько
раз увеличить золотовалютные резервы, но лишь в минимальной
степени способствовал укреплению базы и росту возможностей
коммерческих банков, которые по-прежнему остаются по сути
не более чем расчетными конторами либо инструментом вывоза
капитала из страны.
В отношениях с международными финансовыми организациями
и соответствующими государственными агентствами на Западе
произошли определенные позитивные изменения, выразившиеся,
в частности, в том, что наконец была прекращена практика
получения Россией большого количества кредитов, бессмысленных
с точки зрения интересов страны, но усугубляющих ее долговое
бремя. Вместе с тем и необходимая для страны новая формула
взаимоотношений с этими институтами пока не выработана.
Наконец не решается пока и другая (помимо развития базовых
институтов) коренная проблема – проблема доверия к государственным
и общественным институтам и доверия между экономическими
субъектами. Конструктивный и честный диалог между властью
и здоровой частью бизнеса, о необходимости которого мы говорим
уже несколько лет, по-настоящему так и не налажен.
В целом, несмотря на некоторые коррективы, характер социально-экономической
модели, сложившейся в России за предыдущие 8–9 лет, и общее
направление его изменений остались прежними, со всеми присущими
этой модели пороками и ограничениями как экономического,
так и социального характера.
Сегодняшняя российская система по-прежнему представляет
собой самое худшее сочетание произвола власти с институциональным
развалом. С одной стороны, ни один бизнесмен, ни один гражданин
не может быть уверен в надежности защиты его законных прав.
Даже полученные юридически безупречным образом ценности
легко могут быть отобраны – если не в буквальном смысле
этого слова, то с помощью административного или судебного
произвола. С другой стороны, неотвратимость наказания за
нелегальную деятельность практически отсутствует. Неформальная
экономика пустила корни по всей стране, во всех сферах экономической
деятельности. В результате сохраняется описанная в экономической
теории ситуация, когда для каждого отдельного участника
экономической деятельности реализация прав собственности
и хозяйственная деятельность в неформальной экономике выгоднее,
чем попытка действовать в рамках закона и официально существующей
системы, хотя для всего общества в целом верно прямо противоположное.
Таким образом, даже при благоприятной экономической конъюнктуре
рост производства происходил и происходит в рамках прежней,
«ельцинской» модели социально-экономических отношений, которая
пригодна лишь для застойной по своей сущности формы периферийного
капитализма, исключающей возможность устойчивого роста современного
и перспективного производства в высокоприбыльных инновационных
отраслях. Подобный рост на самом деле лишь приближает российские
предприятия к естественному для периферийной экономики порогу,
за которым поддержание роста будет крайне затруднительным.
Сравнительно высокая рентабельность ведущих (на сегодня)
российских отраслей базируется не на высоком техническом
уровне их производств, а на низких издержках, которые в
свою очередь обусловлены экономией на затратах на содержание
созданной еще в советский период инфраструктуры и поддержание
минерально-сырьевой базы. Узкие пределы таких возможностей
очень скоро окажутся на поверхности, в результате чего либо
государство будет вынуждено организовывать и частично финансировать
масштабные вложения в инфраструктуру, либо экономический
рост неизбежно будет неустойчивым и слабым.
Прошедшие годы показали, что и планы нынешнего правительства,
и его практическая деятельность совершенно не адекватны
характеру и масштабу проблем, стоящих перед российскими
предприятиями и предпринимателями. Необходима не просто
активизация усилий администрации, а смена общей концепции
и приоритетов, без чего никакая, даже самая бурная деятельность
не принесет ожидаемых результатов. Настоящая экономическая
реформа, которая в России так еще и не произошла, должна
начинаться с институциональных преобразований, в первую
очередь с безусловного приоритета прав личности, включая
право собственности, не зависящее от благоволения государства
и власти. Макроэкономические и прочие чисто экономические
меры, конечно же, важны, но они как не срабатывали, так
и не будут срабатывать, пока не начато решение фундаментальных
политических и институциональных проблем.
C учетом вышесказанного я хотел бы в тезисной форме, не
вдаваясь в детали, обсуждение которых неизбежно выведет
нас за рамки регламента, представить наши подходы к направлению
и общей идеологии насущных преобразований в институциональной
сфере, в частности, таких их задач, как административная
реформа, включая реформу судебной системы; реформирование
естественных монополий и жилищно-коммунального хозяйства,
налоговая реформа, система регулирования внешнеэкономических
связей и реформа финансового сектора.
