У нас пока до такого не доходило. Однако методы фальсификации результатов выборов многочисленны, разнообразны, и о них стоит знать.

Подавляющее большинство манипуляций с голосами легче всего осуществить непосредственно на избирательном участке. Что касается непосредственного и наглого воздействия на волю избирателя, то тут стоит назвать, во-первых, подмену бюллетеней: человека встречают возле участка с уже заполненным бланком и предлагают некую сумму денег (в зависимости от состоятельности кандидата) за то, чтобы он опустил в урну его, а свой бюллетень вынес чистым. Дальше процесс приобретает конвейерный характер. Сюда же относится и случай, когда пожилым людям подсказывают, за кого лучше проголосовать. Однако ясно, что такими методами не обойтись, потому что в большинстве случаев избиратель все-таки понимает, откуда дует ветер, и предпочитает двигаться в собственном направлении. Поэтому основной процент искажений (как осознанных, так и случайных) приходится на процедуру подсчета голосов в участковой избирательной комиссии — благо лазеек для этого вполне достаточно.

Во-первых, комиссия не должна считать общее количество бюллетеней, извлеченных из ящика; наоборот, сначала все они сортируются “по депутатам” (включая, понятно, и те, которые “против всех”), а затем суммируются. Поэтому в момент начала подсчета голосов еще не известно, сколько человек взяли бюллетени и унесли их с собой. Таким образом, заинтересованный член комиссии может занизить число голосов, поданных за конкретного кандидата, списав их именно на это. 
Теоретически забрать бюллетени может неограниченное число избирателей; однако практика показывает, что  такие случаи скорее единичны, и поэтому, когда из тысячи человек двести уносят бюллетени с собой, это наводит на размышления. 
Во-вторых, наблюдатели имеют право следить за правильностью подсчета (в чем, собственно, и состоит их основная функция); однако комиссия это право обеспечивать не должна. 
Поэтому добровольные помощники, как правило, находятся в противоположном углу комнаты и только внимают называемым цифрам, а “по адресу” ли положен бюллетень, остается на совести комиссии. 
Наконец, их можно просто любезно позвать пить чай. И даже если право наблюдателя “находиться на расстоянии и в условиях, обеспечивающих обозримость содержания бюллетеня” (статья 29 Закона о выборах) соблюдено, остается возможность, например, сделать дополнительную отметку в “нежелательном” бюллетене и честно его показать: видите, недействителен? Для этой цели, кстати говоря, достаточно кусочка карандашного грифеля под ногтем. Каким бы детективным ходом ни казалась эта идея, согласитесь, что в нашей жизни возможно практически все. 

Еще один актуальный вопрос — использование ГАС “Выборы”. В наше компьютеризированное время модны стали разговоры о ненадежности защиты этой системы и, соответственно, возможности ее взлома хакерами и введения в нее новых результатов. Парадокс состоит в том, что “Выборы” могли бы быть вообще не защищены и все равно остались бы надежной системой. Дело в том, что назначение их, во-первых,—облегчить процесс ввода значений и их суммирования, а во-вторых,—- зафиксировать факт введения неправильного протокола участковой комиссии. Таким образом, если выходные данные претерпят какие-либо изменения, говорящие о том, что их “подредактировали” по пути, достаточно будет просто сверить их с бумажным носителем. И именно возможность быть пойманным за руку при введении неправильных протоколов, как правило, и заставляет протестовать против использования “Выборов” или хотя бы стараться сделать так, чтобы они как можно позже оказались на пути протокола. 
Разговоры о “машинном” жульничестве всегда заставляют насторожиться: не скрывается ли за ними стремление скрыть жульничество людское.