Сергея Попова в городе знают. И как блестящего адвоката, и как депутата Думы, члена фракции "Яблоко" Но вот знают ли его, как человека, как петербуржца? И как сам он воспринимает город и себя в нем?

- Я живу в Ленинграде с рождения, сросся с городом и воспринимаю себя как его часть. Для меня он, в первую очередь, город таких простых тружеников, как мои родители, таких умных, образованных, интеллигентных людей, как мои университетские преподаватели, таких мужественных и стойких людей, как наши ветераны и блокадники.

- Сергей Алексеевич, Вы согласны с тем, что Петербург становится, если уже не стал, криминальной столицей России?
- Нет, не согласен. Более того, я знаю целый ряд городов России, где криминальная обстановка намного хуже, чем в Петербурге.
"Криминальная столица" - это эффектный штамп, который не отвечает действительности, но создает неблагоприятное впечатление о власти Петербурга. Поэтому люди, находящиеся к ней в оппозиции и при этом не слишком чистоплотные, склонны разыгрывать эту карту вместо того, чтобы аргументировано критиковать за действительно имеющие место негативные моменты.

- А какое впечатление о власти в Петербурге у Вас?
- Сложное у меня впечатление. Но Яковлев, как губернатор, меня устраивает больше, чем Собчак, как мэр. Ларошфуко заметил, что человеку легче казаться достойным той должности, которой он не занимает, нежели той, в которой состоит. Так вот, даже сегодня, выбирая между Собчаком и Яковлевым, я однозначно проголосовал бы за Яковлева. Вместе с тем, мы с нынешней администрацией расходимся во взглядах по целому ряду принципиальных вопросов. Но это ни в коем случае не должно мешать ни уважительному отношению друг к другу, ни конструктивной работе по тем вопросам, где наши мнения сходятся. Даже если мы совместно решим одну проблему из двенадцати, это уже пойдет на пользу городу и несколько повысит авторитет власти.

- Сергей Алексеевич, поговорим о Вашей профессиональной деятельности, сколько всего "дел" Вы выиграли?
- Довольно много, но я никогда не считал ни выигранных процессов, ни число людей, которым удалось помочь, как депутату, хотя и знаю, что некоторые ведут подробнейшую статистику своих благодеяний. Закончив одно дело, я, как правило, сразу же полностью переключаюсь на следующее: иначе просто нельзя. Кроме того, победа часто бывает неполной: что-то удается доказать, что-то нет. Бывают, разумеется, и проигрыши.

- Ваши депутатские и адвокатские удачи широко известны: тут и возврат городу дорожного фонда, и выступление в Конституционном суде по вопросу о законе о возврате культурных ценностей, и недавний процесс с министерством финансов: Может быть, Вы для разнообразия вспомните о какой-нибудь неудаче?
- О некоторых неудачах очень трудно забыть: В моем избирательном округе в поселке Усть-Ижора расположена больница, в которую приезжают ВИЧ-инфицированные со всей страны. Нет, они не больны, они только инфицированы и, чтобы не заболеть, им раз или два раза в год необходимо проходить профилактику.
В Думе был предложен проект закона, согласно которому инфицированные по вине государства, (а такое может случиться с кем угодно, помните, как несколько лет назад в одной из южных больниц были инфицированы младенцы?) получали небольшую пенсию. Дума закон приняла, тем более что сумма по российским меркам просто копеечная. Президент же наложил вето, и вето это мы преодолеть не смогли. Пожалуй, это одно из самых тяжелых впечатлений за все 4 года работы. Я словно бы вижу и эту больницу, этих матерей с детьми:

- Да!.. Сергей Алексеевич, давайте сменим тему, поговорим о чем-то приятном. О Ваших увлечениях, например:
- Увлечений у меня мало, если, разумеется, не считать таковыми математику и юриспруденцию, которыми я с юности был готов заниматься по 24 часа в сутки.

- Но все же:
- Раньше я активно занимался туризмом, был даже председателем секции туризма Ленинградского университета. Затем увлекся спелеологией, лазил по пещерам, но сейчас на это нет времени, да и обстановка не очень располагает к странствованиям. Но любовь к лесным прогулкам, особенно семейным, осталась.

- А что Вы любите читать, слушать?
- Музыку слушаю все больше классическую и литературу люблю классическую - русскую: Достоевского, Салтыкова-Щедрина. Куда, нам в России, без них!? Из зарубежных авторов еще школьником пристрастился к Драйзеру, причем привлекал он мое внимание еще и судебной стороной дела, которая у него очень ярко выписана. Меня это занимало с детства.

- Почему же Вы стали сначала математиком, и только потом юристом?
- А у меня к математике были определенные способности, я даже регулярно побеждал на городских олимпиадах, да и в дипломе у меня нет ни одной четверки: Так что к математике меня тянуло не меньше, чем к юриспруденции, к тому же я полагал, что адвокатом я стать не смогу из-за своего косноязычия, а на прокуроров, судей, следователей оказывается слишком сильное давление. Теорема же Пифагора остается теоремой Пифагора и в Африке и при историческом материализме.

- Погодите, погодите: Вы стали именно адвокатом, причем даже не городского, а российского уровня.
- Оказалось, я сильно преувеличивал собственные недостатки. Конечно, особенного красноречия у меня нет, но оно сегодня, видимо, и не нужно. Судьи с достаточной иронией относятся к записному адвокатскому краснобайству, в прошлом веке, оно, может быть, и было уместно, но сейчас нужна логика, а не эмоции.

- А изначальная профессия Вам сегодня помогает?
- Так же, как пианисту, ставшему программистом, помогают тренированные пальцы. Математика требует логического анализа, непредвзятого подхода и достоверности, настойчивости и упорства при решении сложных нетривиальных задач. Адвокату это тоже необходимо. И сегодня я занимаюсь проблемами, которые при известной настойчивости могу разрешить:

- То есть Вы выступаете своеобразным адвокатом своих избирателей.
- Работа у меня такая: назвался груздем - полезай в кузов.
Кроме того, профессионалу всегда интересно искать соломоново решение, особенно если оно может кому-то облегчить существование. Мы любим мыслить глобальными категориями, а ведь у каждого человека есть свои проблемы, от решения или не решения которых может зависеть вся его дальнейшая жизнь.