Вы прошли в ГД и по списку Яблока, и как одномандатник по одному из округов Санкт-Петербурга.

Сергей Степашин: Судя по тому, что я получил удостоверение как одномандатник, это как бы считается главным. Вчера вручали удостоверения тем, кто прошел по списку. А я получил в родном Питере. Я считаю более важным, что за меня проголосовало ни много ни мало 300 тысяч человек в Питере.

Ведущий: Все-таки вы в Думе войдете во фракцию Яблоко или будете как независимый депутат? Этот вопрос уже решен? 

Сергей Степашин: У нас было соглашение с Явлинским. В качестве союзника я выступал в ходе выборной кампании. И я работать буду вместе и во фракции Яблоко, но в парию Яблоко я не вхожу. 

Поэтому все, что касается наших думских позиций, они будут координироваться мной и Яблоком. Все, что касается деятельности партии Яблоко, в том числе сейчас уже начинается президентская уже гонка, здесь у меня есть своя личная точка зрения.

Ведущий: Хочу начать наш разговор с войны в Чечне. Вы генерал-полковник, имеющий опыт боевых действий в первую чеченскую войну, и я не могу не спросить вас о ходе войны сейчас. Тем более, что отбивать Дагестан в самом начале августа пришлось вам, тогда вы были премьер-министром. 

Вы можете раскрыть какие-то подробности? Тогда, при вас уже, были планы ввести войска в Чечню, я имею в виду, когда начинались события в Дагестане, или решение принималось уже Путиным только в ответ на теракты в Буйнакске, в Москве, в Волгодонске? 

Сергей Степашин: Вообще план, связанный с санитарной зоной, с безопасностью по Дагестану, в частности по Чечне, начал нарабатываться еще весной прошлого года в бытность мою министром внутренних дел. Я его первый раз озвучил на НТВ 7 марта, после похищения генерала Шпигуна. Мною была предложена целая программа мер. 

Затем в бытность Примакова премьер-министром мы рассматривали этот план на заседании правительства с силовиками. Я предварительно докладывал свои предложения президенту Ельцину. Критике я тогда подвергнут был снова, такой, достаточно мощной - снова Степашин развязывает войну. Сейчас, правда, те же критики говорят совершенно по-другому. Но, увы, политика - штука такая, диалектичная, я бы сказал. 

Так вот тогда был намечен комплекс мер, связанных с созданием действительно зон безопасности вокруг мятежной республики, скорее даже не республики, а тех бандитов, которые бесчинствуют, в том числе по отношению к чеченскому населению. 

Ведущий: Вот эта зона безопасности предусматривала вторжение? 

Сергей Степашин: Дело не во вторжении. Что значит – вторжение? Мне непонятны сами термины. Надо быть очень аккуратным.

Ведущий: Вход.

Сергей Степашин: Чечня - это территория России. Кто, куда вторгался Мне также не понятно, когда нам говорят - была агрессия Чечни на Дагестан, поэтому мы начали против них полномасштабные боевые действия. Какая агрессия, кого? Бандиты с большой дороги.

Ведущий: Но бандитов много.

Сергей Степашин: Никакая там не агрессия. Поэтому тогда был предложен комплекс мер. Первое - это укрепление Ставропольского края, на Кумском направлении, где мы развернули бригаду внутри. Поиск. И она свой результат дала. Укомплектование шло за счет местной милиции, местного населения. И мы там границу начали прикрывать. 

Затем Ингушетия. Об этом тоже никто не говорит. Аушев впервые пошел навстречу, и после долгих колебаний мы начали организовывать бригаду тоже внутренних войск, и местная милиция начала активно действовать. 

Далее Дагестан. С 3 до 16 тысяч увеличение численности органов правопорядка Дагестана. Они, кстати, первыми приняли бой. И следующий этап - это как раз ситуация, связанная с Надтеречным районом. Да, мы планировали где-то к середине августа выйти на Терек. 

Ведущий: То есть все это было запланировано еще при вас?

Сергей Степашин: Да, это планировалось намного раньше, это планировалось весной и летом еще в бытность меня министром. Потому что по указу президента я, как министр внутренних дел, отвечал за проблемы, связанные с безопасностью на Северном Кавказе. 

И предпоследний указ от 6 августа прошлого года - был указ, согласно которому председатель правительства возглавлял комиссию по урегулированию ситуации на Северном Кавказе. Это было мое личное предложение, чтобы поднять ее статус. Так что эти меры были как бы намечены. 

А вот что касается непосредственно нанесения превентивных ударов по бандитам, то это было мое последнее решение уже в качестве премьер- министра в ночь с 8 на 9 августа, когда я прилетел в Махачкалу опять же по согласованию с президентом Ельциным. 

Другое дело, что сегодня события приобрели несколько иной характер. Войска пошли за Терек. И казалось, это будет такой же блицкриг, очень быстрый, как это было с выходом на Терек, но, увы, мы пока попадаем в ситуацию весны 1995 года, о чем я говорил неоднократно. Мы завязли в Грозном, мы завязли в Шали и в Гудермесе, и бандиты начинают свои жалящие удары, действуя один к одному, как это было в 1995 году. 

Ведущий: Действительно, почему вышло так, что крупные отряды чеченцев начали активные боевые действия в глубоком тылу федеральных сил? 

Сергей Степашин: Во-первых, все это весьма условно. Нужно там просто побывать, посмотреть. Я-то знаю не по рассказам, прошел и Шали, и Гудермес, и Шатой, и Ведено вместе с теми же генералами, которые там сегодня воюют. Все это условно - тыл, фронт. Нет там ни тыла, ни фронта. Выход на Терек - да, можно было бы создать некое подобие фронта, и в тылу были бы только лояльные нам части населения.

Ведущий: Я правильно понимаю, что это была ошибка - двинуться дальше Терека? 

Сергей Степашин: Сейчас сложно анализировать. Тут как бы два варианта было действий. Первое - это встать на Тереке и дальше проводить некие оперативные меры по уничтожению бандитов. Это долго, это серьезно, тяжелая борьба, примерно то, что сейчас происходит в борьбе Израиля против Хезбаллах, и то, как действовала, скажем, в свое время Испания в ситуации с басками и так далее. Хотя аналогия, наверное, неуместна, потому что в Чечне идут особые действия.

Ведущий: А у нас решили все, как всегда, побыстрее? 

Сергей Степашин: Когда вышли на Терек и показалось, что действительно нас поддерживает население. Есть такое обманчивое настроение, я по себе это знаю.

Ведущий: Но до Терека действительно поддерживало? 

Сергей Степашин: До Терека - да.

Ведущий: Там русские люди на самом деле.

Сергей Степашин: Их там немного было. По моим подсчетам в бытность мою министром внутренних дел, из почти 350 тысяч русских на 1992, 200 тысяч - 1994-1995, 60 тысяч - 1997 и порядка 20 тысяч - 1999 год. 

Вы знаете, что там делали с русскими? Их просто убивали, вырезали и насиловали как животных. И эти скоты - я другого слова к ним не отношу, причем это не зависит от национальности - относились к русским таким образом. 

Поэтому говорить о том, что Надтеречная, Шелковская, Одноурская, Первомайка - жило много русских - нет так. Там жили в основном старые люди, которым было деваться некуда. Но испокон веку это все-таки были российские территории, и коренное население, те, кто там остался, действительно были лояльными. Но там были страшные трагедии, когда чеченцы расстреливали по 25-30 человек в одном из населенных пунктов Надтеречного района. 

Но в любом случае это действительно было быстро. Ведь та же война 1994-1995 года, ведь за исключением Грозного, мы тоже быстро проходили все населенные пункты, как бы заходили в них, производились зачистки, оставлялся небольшой гарнизон, потом уходил, и там оставалась местная милиция и по сути получалось так - де-юре контроль федеральных сил, а на практике там действовали те же бандиты. 

Ведущий: То есть все повторяется? 

Сергей Степашин: У нас есть пример, может быть, опять же пускай меня белорусские, прибалтийские коллеги простят, но борьба - сейчас это называется по другому - тогда мы называли это борьбой с бандитизмом в Западной Украине, Белоруссии и Прибалтике - примерно то же самое. Ночью он в лесу, днем... "Никто не хотел умирать" - блестящий фильм, лучше не расскажешь и не покажешь. Днем он такой же фермер, он такой же местный житель. 

Вот ситуация перетекающихся сосудов - мы так тогда в свое время с Квашниным определили тактику чеченцев в 1995 году. Сегодня она примерно такая же. 

Ведущий: А как решать-то этот вопрос? 

Сергей Степашин: В данной ситуации дороги назад нет. 

Ведущий: Идти вперед до юга, до Аргунского ущелья? 

Сергей Степашин: Дороги назад нет. Конечно, нужно локализовать потери по Грозному. И та блокада, которая есть сегодня, наверное, это единственный способ решения, тем более, что те укрепления, который созданы были за последние несколько лет, по свидетельствам военных, там действительно созданы долговременные огневые точки и укрепления чуть ли на ядерную войну, это по сведениям наших военных. Бетонные, серьезные углубления в Чечне и так далее. Это, кстати, свойственно для кавказских населенных пунктов.

Ведущий: Вы же сам военный, вы же знаете - это так? 

Сергей Степашин: Похоже, да. Тем более это свойственно вообще для жилья наших республик, в том числе для Чечни, когда так называемая подвальная система очень крепкая и серьезная.

Потом они прекрасно ориентируются на местности. Горы блокировать практически нельзя. Поэтому сейчас задача, конечно, первое - это решение проблемы, связанной с крупными городами. Они удерживают сегодня огромное количество людей, особенно город Грозный - там у них сегодня большие потери. 

Второе - это выход все-таки трассы Ростов-Баку из Урус-Мартан - это выход к горам. И уже работа по горам, по действительно бандитам, потому что там небольшое количество населенных пунктов. Крупные Шали и Шатой сегодня находятся в зоне блокады. 

И третье - нам нужно уже сейчас разворачивать постоянно действующие гарнизоны, как это было в XVIII, XIX, начале XX века. Я знаю, что план такой есть - гарнизоны внутренних войск, гарнизоны армии, привлекать местное население, только очень тщательно, чтобы мы не повторили ошибки формирования чеченской милиции при Завгаеве, когда они сдали город 6 августа 1996 года. Это было на моих глазах, я как раз там находился в это время в качестве начальника административного департамента. 

И готовиться к очень тяжелой, очень затяжной, очень сложной борьбе именно с террористами. Сегодня пока, вы назовите, кто из террористов уничтожен? 

Ведущий: Пока никто.

Сергей Степашин: Пока никто.

Ведущий: Вам, может быть, что-то известно, что с генералом Шпигуном? 

Сергей Степашин: Я знаю, что он жив, и моя отставка, последующие активные боевые действия не позволили его освободить.

Ведущий: А где он может находиться? 

Сергей Степашин: Когда я был премьер-министром, я знал, где он конкретно находился, и велась работа по его освобождению.

Ведущий: То есть вам докладывали точно, его местонахождение было известно? 

Сергей Степашин: Где-то в июле-августе мы должны были его... У нас в июне была уже практически реализована операция по освобождению, но произошел срыв. Я пока не имею права говорить по чьей вине. По вине одного из людей не в Чечне, будем так говорить. Вмешался в комбинацию. Он жив, он являлся предметом финансового торга. Сейчас он не в Грозном. 

И с Владимиром Борисовичем Рушайло мы часто по этому вопросу разговаривали, потому что для меня это, независимо от того, что сейчас я не имею возможности ни как премьер, ни как министр, принимать каких- то конкретных оперативных решений, для меня это дело чести просто спасти его.

Ведущий: Тем более что он был вашим заместителем.

Сергей Степашин: Он не был моим заместителем. Он был представителем Министерства внутренних дел в Грозном. Это никак не мой заместитель. Просто был генералом, представителем МВД в Грозном. 

И дело не только в Шпигуне. Там еще очень много людей, кого нужно освобождать. Даже сейчас, когда ведутся активные боевые действия, то они, эти люди, кто захватывал заложников, продолжают, между прочим, я это просто знаю по тем данным, которыми обладаю, продолжают предлагать систему торга, освобождения за выкуп. Война войной, как говорят, а работорговля работорговлей.

Ведущий: А были ли у вас конфликты, когда вы обсуждали войну в Чечне с Григорием Явлинским? Имеется в виду во время предвыборной кампании, когда вы вместе стали выступать.

Сергей Степашин: Было его заявление тогда очень такое...

Ведущий: Ваша позиция совершенно другая? 

Сергей Степашин: Не то, что совершенно другая.

Ведущий: Столкновение было? 

Сергей Степашин: Для меня было несколько неожиданным, потому что он высказался лично сам. Затем мне позвонил и объяснил, что он имел в виду. А затем уже я как бы объяснил нашу совместную позицию, что да, нужно уничтожать террористов, но при этом надо иметь в виду, что в любом случае должно быть политическое решение и нам нужна внятная фигура в Чечне, с которой можно было говорить. 

Более того, я и сейчас убежден, я понимаю, что на Масхадове по сути дела поставлен крест, на данном этапе по крайней мере, но и, увы, Аслан как бы сам сжег мосты, ибо он посылал своих представителей для переговоров уже с нынешним премьер-министром. Были найдены точки соприкосновения, после чего Масхадов просто сказал - похоже, что у меня есть самостоятельность сегодня, как и тогда, когда...

Ведущий: То есть велись какие-то консультации уже при Путине? 

Сергей Степашин: Велись консультации при Путине. На меня выходил Масхадов через Руслана Аушева, когда я уже был в отставке, предлагая меня в качестве посредника. Путин попросил меня тогда не вмешиваться в эти вопросы. Я не посчитал нужным заниматься политиканством, хотя у меня возможность была с Масхадовым встретиться, мешая общей линии. 

Что касается Григория Явлинского. Я знаю, что это, конечно, сильно ударило, в том числе, и по результатам выборов. Но при всем при том, его зацепили как бы за риторику, я считаю, за то, что он призвал на тридцать суток остановиться и так далее. 

Хотя сама идея поиска людей, с кем можно договариваться, она совершенно правильная. И ее те же военные реализуют в том же Гудермесе, в тех же Шали, когда договариваются со старейшинами, договариваются с внятными людьми, с кем можно вести диалог, потому что никто не хочет этих огромных потерь.

Ведущий: А сейчас, когда предвыборный союз уже неактуален, какие у вас отношения с "яблочниками" и лично с Явлинским? 

Сергей Степашин: С Явлинским нормальные отношения. Мы с ним консультируемся, советуемся. Они меня предложили в спикеры.

Ведущий: Да, и вас, кажется, собирается поддержать Союз Правых Сил, во всяком случае, ничего не имеет против вашей кандидатуры.

Сергей Степашин: Да, мне об этом говорил сам Сергей Кириенко. Да, мы близки по духу, я считаю, с СПС, в отличие от жесткой риторики, которая была на российском уровне в Санкт-Петербурге, Союз Правых Сил и Яблоко выступали практически единым фронтом, и мы договаривались почти по всем и одномандатным округам, и работали очень корректно. 

Ведущий: Накануне социологи Всероссийского центра изучения общественного мнения опубликовали свой опрос, и оказывается, что почти четверть россиян - 23 процента - хотели бы видеть на посту спикера именно вас.

Сергей Степашин: К сожалению, россияне не выбирают в спикеры. Спикера даже не выбирает ГД. 

Ведущий: Вы не намекаете на то, что спикера у нас теперь выбирает премьер, потому что вчера он сказал, что, по его мнению, спикером должна быть женщина И Единство тут же заявило, что у них есть кандидатура - некая вообще никому до сих пор не известная Любовь Слиска. Вы знаете, что это за женщина, возможно ли, что она станет спикером, если премьер этого хочет? 

Сергей Степашин: Не будем пока данную кандидатуру трогать. Я не знаю.

Ведущий: Если премьер хочет видеть спикера женщину, это возможно, что Дума пойдет навстречу? 

Сергей Степашин: Я думаю, что к мнению Путина прислушаются, потому что он сегодня уже не только премьер, но и по сути процентов на 90 президент страны, если не случится что-то форс-мажорное. Я могу тут пари заключить сегодня на эту тему.

Ведущий: На 90 процентов? 

Сергей Степашин: Да. Но 10 процентов всегда нужно оставлять.

Ведущий: Я не буду с вами заключать пари, потому что, похоже, что это так. 

Сергей Степашин: Мнение его, конечно, будет учитываться, но здесь, скорее, даже не мнение лично Путина, а та сложная комбинация. Ведь я вспоминаю наш Верховный Совет, когда я был депутатом Верховного Совета, там все было по-другому. Мы все были как бы равные, нас избирало население. И дальше уже устраивалась сложная комбинация, когда ты по своим знаковым качествам, по возможностям мог стать председателем комитета.

Вот я сначала был председателем подкомитета, потом мы создали Комитет по обороне и безопасности, и за меня весь Верховный Совет голосовал. У меня была программа, люди меня уже знали. Кстати, это было правильнее, наверное, потому что как бы мы не относились к тому Верховному Совету, он все-таки был более профессиональным. 

Сегодня комбинация совершенно другая. Кроме одномандатников, у нас еще прошло много списочников, людей совершенно серых и непонятных. Прошли громкие фамилии, прошли под патронажем того же Владимира Путина. Поэтому, естественно, они будут голосовать так, как им скажут. Поэтому здесь не с точки зрения только влияния Владимира Путина, но и с точки зрения вот этих шести крупных фракций, которые между собой в течение этой недели будут городить такую, очень сложную комбинацию.

Спасибо ВЦИОМу за опрос. Мне, как человеку, действительно это приятно. Но это ничего не значит. Могут избрать абсолютно неизвестного человека. Хотя с точки зрения того, что если женщина будет спикером, если это толковый и сильный человек, - почему бы и нет. Я к женщинам, как и Путин, отношусь тоже весьма положительно.

Ведущий: А как вы относитесь к Путину? Готовы ли вы поддерживать его на выборах президента? 

Сергей Степашин: Я уже говорил об этом. У меня с Владимиром старые, товарищеские отношения. Мы действительно товарищи.

Ведущий: Вы "на ты"? 

Сергей Степашин: Да, мы "на ты".

Ведущий: По Санкт-Петербургу еще? 

Сергей Степашин: И по Санкт-Петербургу, и по Москве. Он ко мне и в гости приезжает, я к нему заезжаю. То есть у нас не изменились отношения, вне зависимости от того, что он поменял меня на премьерском посту, а теперь уже по сути дела президент, слава Богу. Кстати, у меня точно также не изменились отношения с Евгением Примаковым, которого я сменил. 

Вообще я считаю, что человеческие отношения являются главными, потому что в жизни всякое бывает - сегодня ты здесь, а завтра там. Лично по себе знаю уже не один раз. Поэтому я уже высказывал свою точку зрения, что Путин сегодня реальный, конечно, кандидат в президенты.

Ведущий: А вы сами уже определились или еще нет? 

Сергей Степашин: Да, я сказал, что я готов его поддержать. 

Ведущий: А Григорий Явлинский? 

Сергей Степашин: А вот Явлинский будет идти от партии Яблоко. Я не в партии Яблоко. Я считаю, то, что идет Явлинский от партии Яблоко, это решение партии. Ничего в этом я зазорного не вижу. Я вообще не хотел бы, чтобы выборы превратились у нас в плебисцит в марте, а похоже, что будет именно так.

Ведущий: Григорий Алексеевич очень авторитарный человек, и если вы войдете во фракцию, например, Яблоко, то здесь у вас могут быть конфликты. Авторитарный он человек или нет? 

Сергей Степашин: Мы два с половиной месяца вели выборную гонку. Я по отношению к себе авторитарности не заметил. Я имею возможность составить свою точку зрения, кто бы, чего бы там не говорил, в последнее время особенно. Он действительно человек авторитарный, это его партия, у него есть лично его электорат, группа избирателей.

Ведущий: Да, устойчивый.

Сергей Степашин: Да. Хотелось бы нам его расширить, но не получилось в силу ряда причин. И вот здесь вторая наиболее важная вещь - мы сейчас меняем в общем-то идеологию. 

Мы с Явлинским на эту тему говорил, и говорил я с руководителями партии Яблоко - и с Игруновым, и с Травкиным, и с Владимиром Лукиным, с которым мы тоже старые товарищи еще по Верховному Совету. Нам, конечно, нужно его расширять, расширять то общественное движение, которое называется Яблоком, нужно думать, наверное, и о названии, нужно думать и о расширении электората. 

У нас сегодня нет, кроме КПРФ, партии. ЛДПР - это как бы отдельная статья разговоров. Пускай на меня Владимир Вольфович не обижается.

Ведущий: А Яблоко - это, разве, не партия? 

Сергей Степашин: Яблоко - это партия, но партия весьма с узким пока электоратом, да и само название уже не отвечает содержанию.

Ведущий: Недавно как раз сказали, что хватит нам зверей и фруктов, что надо менять названия, может быть.

Сергей Степашин: Название определяет и идеологию партии. Были идеи с социальной партией, гражданской партией. Если строго рассматривать программу партии Явлинского, и когда я подписывал с ними союз, я внимательно почитал все документы, в отличие от многих, в том числе и тех, кто входит в эту партию, вообще они близка к нынешним социал-демократическим партиям Швеции, Суоми, Норвегии, особенно Германии. 

Со Шредером у меня личные отношения, я несколько раз с ним встречался. Я разбираюсь немножко, какие постулаты сегодня выдвигает Социал-демократическая партия Германии. Вот партия Явлинского, да, они называют себя либеральной партией, но скорее он ближе все-таки к правым социал-демократам. 

Других партий сегодня, кроме КПРФ, у нас нет. Была идея у ОВР создать широкую правоцентристскую коалицию как базу будущей правоцентристской партии в стране. Вот она бы и конкурировала с левыми, я имею в виду КПРФ. Не получилось. 

Ведущий: Значит, рано еще?

Сергей Степашин: Да не рано, поздно уже, к сожалению. Мы десять лет потеряли. Увы, личности, увы, амбиции, кому-то хочется первым, кому-то - третьим. 

Меня все время обвиняют - а чего ты вторым пошел? Какая разница? У нас от того, что кто-то не хотел быть вторым или третьим, не сложилась широкая правоцентристская коалиция. Она развалилась, когда мы три недели консультировались после моей отставки. С известными людьми. 

Что в конечном итоге Наш Дом - Россия умер. Союз Правых Сил, благодаря Чубайсу, телевидению и удачной тактике Сергея Кириенко, возник, но это еще не партия, далеко не партия, согласитесь со мной. 

Поэтому мы договорились сегодня с Явлинским и с его коллегами о том, что давайте, друзья мои, все-таки искать политических союзников, раз, и следующие уже выборы, во всей видимости, - и парламентские, и президентские - мы должны иметь серьезную партию. Потому что то, что предлагается сегодня создать на базе Единства партию...

Ведущий: Там нет никакой идеологии.

Сергей Степашин: Там совершенно разные люди и нет идеологии.

Ведущий: Это партия личности просто, партия Путина.

Сергей Степашин: Совершенно верно.

Ведущий: В понедельник, сразу после праздников, Владимир Путин совершил рокировку в правительстве. Оттуда с должности первого вице-премьера был изгнан Николай Аксененко. И насколько было понятно журналистам, Николай Аксененко был ваш заклятый враг в вашу бытность премьером. Вы можете рассказать, почему вы не ладили тогда с Николаем Емельяновичем? Правда, что его называют "рупором Березовского"? 

Сергей Степашин: Он, во-первых, не изгнан, всех бы так изгоняли. Он вернулся в Министерство путей сообщения. Это ведомство очень серьезное.

Ведущий: Но все равно это понижение, нет? 

Сергей Степашин: В общем-то, да. Потому что он был кандидатом в премьер-министры и в президенты. Когда меня назначали премьером, точнее, назначали Аксененко, а неожиданно назначили утром меня. Вот так бывает.

Ведущий: А вас потом пугали Аксененко? 

Сергей Степашин: Я как-то уже об этом рассказывал. Сегодня это не секрет Полишинеля. На первую встречу в Сочи, когда я полетел формировать кабинет министров, мне было сказано - Сергей Вадимович, вы вот как бы на два-три месяца, вот у вас сидит рядом Аксененко, а там через два-три месяца, наверное, он вас заменит, а может быть, и не заменит.

Ведущий: А кто вам сказал? 

Сергей Степашин: Борис Николаевич в присутствии Волошина. Вот так я и начал работать. Я никогда не демонстрировал своего личного отношения к Аксененко.

Ведущий: То есть он стоял у вас все время за спиной? 

Сергей Степашин: Он был первым вице-премьером, был у меня второй первый, я этого добился - Христенко. Правительства проводил лично я. По понедельникам я проводил президиум. Ему было поручено вести комиссию по оперативным вопросам. Но месяца полтора он, конечно, еще, видимо, считал, что он будет, возможно, моим сменщиком. Где-то в июле было очевидно, что, нет, и ему, и тем, кто его в свое время рекомендовал на этот пост.

Поэтому я не считаю, что он был какой-то заклятый враг. И вообще откуда-то сложилось такое мнение, что Аксененко чуть ли не все решал в правительстве. Ничего подобного. Вы проанализируйте, поднимите документы, поговорите с людьми в аппарате правительства, поговорите с тем же Христенко, с Мишей Касьяновым, который сегодня первый. Спросите у них. У Матвиенко.

Ведущий: А почему сейчас Путин решил дистанцироваться от Аксененко? Это все-таки вот такая попытка разрыва с так называемой "Семьей"? Что это такое? 

Сергей Степашин: Это надо у Путина спросить. Владимир Владимирович достаточно закрытый человек. Я считаю, что он сделал абсолютно все правильно. Сейчас он в основном будет заниматься тем, чем он занимается как президент страны, исполняющий обязанности, переложив хозяйственную часть на правительство. Это чисто формальная логика. 

А в связи с тем, что основная нагрузка ложится в правительстве на Минфин, пока, хотя это неправильно, у нас Минфин не должен быть главным органом, предопределяющим экономическую политику государства. У нас получается так, вот сколько денег собрал Починок с Ваниным, Минфин их аккумулировал и потом разбрасывает их по регионам.

Ведущий: Но в условиях жесткой экономии приходится.

Сергей Степашин: Даже и это неправильно, потому что Минэкономики должно быть главным ведомством в правительстве, оно должно быть мозгом. Я попытался это сделать, увы, так пока и не получилось. Мы же планировали программу на год, на два, на три, на пять. Приоритетные экономические программы. Куда давать, куда не давать? Даже с рваным бюджетом 21 млрд. И так далее. Поэтому сейчас пока, на данном этапе, я думаю, где-то до президентских выборов эта тактика абсолютно правильная. 

Во-вторых, на Касьянове лежит основное бремя переговоров с Международным Валютным Фондом, с Лондонским и Парижскими клубами. Его там неплохо знают. Он вел этот блок в Минфине. И сегодня мало кто об этом говорит, но сегодня это одна из самых тяжелейших проблем, которая ложится на плечи правительства Касьянова-Путина. Потому что в бытность свою премьер-министром до широкомасштабной войны в Чечне у нас были одни договоренности, предварительно мы договорились о списании порядка 53-57 процентов советских и российских долгов - это 160 млрд. долларов - с растяжкой на 25 лет. Сегодня планка понижается до 40. И в этом году нам надо находить где-то 10 млрд. долларов для расплаты по долгам при бюджете 21 млрд.

Ведущий: Да, 3 млрд. долларов уже в первом квартале.

Сергей Степашин: Вот это надо считать. Поэтому сегодня у Касьянова тяжелейшая задача финансиста-эквилибриста. 

Ведущий: Все-таки, как вы считаете, попытается Путин разорвать с бывшей "Семьей"? 

Сергей Степашин: А что значит "с бывшей Семьей"? 

Ведущий: Бородин, Аксененко.

Сергей Степашин: Бородин к "семье" отношения никакого не имеет, и Аксененко в близкий круг не входил. Это как бы увеличение ставки Николая Емельяновича. 

Насколько я понимаю Владимира по его первым шагам, он четко определился по гарантиям президенту и семье. Я жалею, что не был в свое время принят закон о гарантиях президенту.

Ведущий: Но вот принят указ.

Сергей Степашин: Указ указом, но нужен закон. Здесь Путин как бы взял все на себя. Но нужен, конечно, закон. Это первое. И здесь я полностью с ним солидарен. 

А во-вторых, давайте дождемся выборов президента, и вот здесь, зная достаточно хорошо Владимира, из ныне действующих политиков в Москве, наверное, я, да Анатолий Чубайс, Путин независимый человек. И тот, кто считает, что им можно кукловодить и дергать его, пользуясь теми или иными аспектами, глубоко ошибается. 

И второе. У Путина нет пут, которые не позволили бы ему в последствие принимать самостоятельные кадровые решения. 

Ведущий: Указа о гарантиях бывшему президенту вас полностью устраивает, в частности пункт о пожизненной неприкосновенности? 

Сергей Степашин: В данной ситуации указ абсолютно правильный, потому что нам не нужно сейчас раскачивать еще политический корабль в этой ситуации. И Путин, по-моему, впервые продемонстрировал. 

Это, скорее, даже не юридический, а политический документ. Он продемонстрировал следующее - друзья мои, давайте так, и впредь, и дальше, пускай человек работает, если нет грубейших нарушений закона в бытность президента, для этого есть суд импичмента, давайте так и сделаем, дальше пускай человек работает в почете, как это было с тем же Никсоном, с Картером и так далее.

Ведущий: Но не как в Румынии, конечно.

Сергей Степашин: Не как у Румынии и не как у нас, между прочим. Ведь с тем же Горбачевым поступили весьма некорректно, когда его вытряхивали из кабинета в декабре 1991 года, и потом получал пенсию 300 рублей. Это сейчас ему пересмотрели ее. 

С тем же Хрущевым, с тем же Брежневым, который умер красиво, но после этого из него сделали полного идиота. Но мы восемнадцать лет под этим полным идиотом ходили, между прочим, и все ему хлопали, в том числе и некоторые нынешние.

Ведущий: У вас, как у бывшего премьера, какие гарантии и привилегии остались? 

Сергей Степашин: Если это можно назвать привилегиями, то до 1 июля следующего года у меня сохраняется зарплата тогдашнего премьер-министра. служебная дача и охрана. Все, больше ничего нет. В гарантиях я не нуждаюсь, у меня все свое.