Министр образования Владимир Филиппов конечно же был фигурой неоднозначной. Поговаривали даже, что это коммунисты протащили своего агента на столь важный в идейном смысле пост. Филиппов, однако, вскоре после своего назначения вдруг начал ускоренно избавлять вверенную ему систему от пережитков социализма.

Неожиданно просто он сформулировал мучивший всех невысказанный вопрос: сколько денег стоит «самое лучшее образование в мире»? Также он поставил под сомнение сам тезис об исключительности этого советского наследства. Осуществить мониторинг уровня преподавания по всей стране, а заодно избавиться от вузовских репетиторов, совместив выпускные и вступительные экзамены, Филиппов намеревался с помощью Единого государственного экзамена (ЕГЭ). Профильная школа, по его мысли, должна избавить школьников от ненужных нагрузок: гуманитариев освободить от усиленного изучения химии, а физикам сократить количество обязательной художественной литературы. Естественным для Филиппова продолжением стало изменение экономических основ образования. Взамен обезличенной системы финансирования он предложил ввести систему ГИФО — «образовательных ваучеров».

Снят Владимир Филиппов был на самом взлете собственной реформы. Во главе системы появился некто. Зовут его Андрей Фурсенко. Фигура — не публичная, к образованию прямого отношения не имел, а потому никто и не знает, что думает новый министр, к примеру, по поводу идей старого. И вот с момента реорганизации министерства дальнейшая судьба великих свершений, перед которыми еще в начале марта стояло российское образование, оказалась неизвестна.

Собственное видение ситуации новый министр обещал обнародовать к началу учебного года. До того времени — думать и разбираться в достижениях и неудачах своего предшественника.

Тем временем начатые преобразования идут своим чередом. Независимо от общей оценки содержания реформ очевидно: во многих случаях необходимо оперативное вмешательство министерства. Самый наглядный пример — многочисленные проблемы, связанные с ЕГЭ. Будет ли экзамен обязательным или добровольным? Каковы правила принятия школьников в вузы по итогам ЕГЭ? Ситуация этого года в Москве обнажила существующие противоречия: количество сдающих экзамен оказалось на порядок меньше ожидаемого. Причем огромное количество школьников отказалось от участия в эксперименте в самый последний момент. Одна из причин массового исхода ясна: организационная неразбериха. С лета 2003 года по январь нынешнего решение о том, проводить или не проводить экзамен в столице, менялось несколько раз, и порядок приема на основании ЕГЭ не был определен до самого последнего момента. Но ведь совершенно очевидно, что в случае неучастия в едином экзамене главного академического центра страны эксперимент теряет смысл: куда поступать молодым талантам из провинции?

Ситуация в регионах с тем же единым экзаменом ненамного проще. Нам сообщают: уровень нечистоплотности при сдаче ЕГЭ побивает все рекорды. Нередки ситуации, когда секьюрпаки — запечатанные задания, спускаемые министерством, — заранее вскрываются. Затем учителя решают полученные варианты и предоставляют ученикам на экзамене. За деньги. Статистики подобных случаев в Министерстве образования не ведется — проконтролировать более 5 тысяч пунктов сдачи ЕГЭ Москва не в силах. Устроители реформ на вопрос об имеющихся нарушениях предпочитают скромно отмалчиваться.

Можно смело предположить: пока чиновники сами не знают, чего хотят, коррупция будет потихоньку процветать. Взятки уже перемещаются из вузов в школы — ведь теперь судьба абитуриентов решается там.

Общая ситуация неопределенности позволяет предполагать повышение «цены» и за поступление в вузы уже в этом году. Что будет в следующем? Для этого новому министру нужно поскорее озвучить собственную точку зрения на происходящее. Пока он предпочитает занимать осторожную позицию «и тем, и этим»: на встрече с Союзом ректоров он критикует ЕГЭ, после встреч с представителями противоположного лагеря осторожно одобряет экзамен.

Мы попытались выяснить как у сторонников, так и у противников реформ: что день грядущий нам готовит? Что интересно, и те, и другие демонстрируют приподнятое ожидание.


ПРЯМАЯ РЕЧЬ

Виктор САДОВНИЧИЙ, ректор МГУ:

— Одним из главных событий прошлых месяцев стало возвращение интереса к образовательным реформам. Обсуждение возникающих проблем образования стало более предметным. До того как стали происходить организационные изменения в структуре министерства, казалось, что проблемы образования отошли на второй план. Это отрадный момент, ведь, например, во Франции дискуссия по реформе образования носила общенациональный характер. Вторым событием стало, безусловно, слияние министерств. В этом есть большой плюс: оба ведомства имеют одинаковые задачи.

Что касается происходящих изменений, то основной принцип, который я исповедую, — это взвешенность и осторожность. В целом начатые Филипповым реформы имеют под собой объективную основу: изменилась страна, изменилась экономика, следовательно, необходима и перестройка жизненно важных основ. Главное, что здесь важно помнить: образование — это не просто сфера услуг, это образ жизни общества. Резкие изменения очень рискованны. В советское время мы учились не просто отвечать на вопросы «да» или «нет» — мы учились размышлять. И фундаментальность нашего образования должна остаться. Не нужно гнаться за модой, ведь каждая страна имеет собственные традиции, сообразно которым строится и модель образования.

Я уверен, что новый министр понимает это: на встрече с Союзом ректоров в Ярославле он высказал вполне здравое отношение к ЕГЭ, а на выступлении в Академии наук, говоря о школьном образовании, поддержал стандарты, которые определят уровень школьного образования.

Еще нобелевский лауреат Стиглиц отметил, что сфера образования — зона провала рыночных отношений. Если будет потеряно образование, поднять экономику шансов у нас уже не будет.

Александр АДАМСКИЙ, ректор института образовательной политики «Эврика»:

— Никаких особых событий после смены руководства министерства не происходит. Но это такое административно-политическое событие.

Повышение неопределенности: неизвестно, что будет. Эта ситуация очень фрустрирует не только родителей, но уже и школьников. По традиции, если наступает молчание, ожидают худшего. Когда молчание наступает на гребне реформ, это, естественно, вызывает брожение в обществе. Неслучайно, наверное, профсоюзом работников образования на 10 июня намечена забастовка по невыплатам зарплаты.

В будущее я тем не менее смотрю с оптимизмом. Наконец-то в образование пришли люди трезвые, которые видят в образовании не только затратную сферу, а сферу производственную. Бессмысленные госсоветы, образовательные пункты в послании президента, которые не выполнялись, — всему этому должен быть положен конец.

Анатолий ПИНСКИЙ, член Российского общественного совета развития образования, директор школы №1060 г. Москвы:

— Естественно, сейчас ничего не происходит, ведь идет реорганизация. Вместе с тем направления реформ останутся прежними: они заданы не лично министром Филипповым, а продиктованы объективным состоянием дел в российском образовании. Общий вектор преобразований определялся решениями Госсовета, посланиями президента и решениями правительства.

Сейчас, конечно, возможна корректировка хода преобразований. У меня есть ряд претензий ко всем, пожалуй, аспектам реформ. В ЕГЭ отсутствует компетентный подход, некоторые предметы сдаются как профильные, хотя это не нужно. С ГИФО тоже существует ряд трудностей, хотя другого способа распределения бюджетных денег в вузах пока не предусмотрено. Обязательно будет поднят и вопрос о платных услугах в школе.

Так что продолжение реформ обязательно будет — определяется оно не новым министром, а правительством и президентом.

Ярослав КУЗЬМИНОВ, ректор ГУ-ВШЭ:

— Наиболее значимое событие в сфере образования за последнее время — это, безусловно, назначение нового министра образования и науки А. А. Фурсенко. Необходимо отметить также работу группы Шувалова по реформе образования в России, в результате которой определены конкретные шаги для дальнейшей реализации реформы.


КОММЕНТАРИЙ

Наш обозреватель председатель Комиссии по образованию Московской городской Думы Евгений БУНИМОВИЧ:

— Надо отдать должное министру Филиппову: им была сформирована образовательная политика. О ней много спорили, но она была.

Сегодня не может не беспокоить другое. Пост министра занял господин Фурсенко. К новому министру претензий нет по другому поводу: он никогда про образование не говорил ни слова. Но, может, и в самом деле — министр должен быть политиком, а не человеком образования, как министр Филиппов, вникать в каждую деталь того же стандарта? Но тогда его замы должны быть профессионалами в области образования. И вот с назначением замов появляется вопрос: на какой ступени иерархии появится человек от образования, профессионал именно в этой области?

Боюсь, что слияние образования и науки в одном министерстве может воспроизвести один из главных системных пороков нашей системы образования. Мы все время школу пытаемся подстроить под вуз. Школьное образование в новом министерстве, увы, оказалось сбоку припеку, хотя на самом деле оно главное, базовое. Я начинаю думать, что виноваты не президент, не министр, не прочие начальники — виновато образовательное сообщество.

Кто встретился первым с новым министром? Патриарх. Естественно для представителя церкви, он лоббирует идею религиозного образования. Затем военные, которые продавливают идеи военизации школы и все так же, вместо того чтобы реформировать Министерство обороны и армию, предпочитают набирать школьников на сборы, решают свои проблемы за счет образования. Дальше с министром встретился Совет ректоров. Это серьезная лоббирующая структура, представляющая интересы высшей школы.

Главная проблема средней школы в том, что с ее стороны такой лоббирующей общественной структуры нет. А значит, министру разобраться в проблемах средней школы помочь никто не сможет. Министр Филиппов был прав в главном: школа не может быть реформирована изнутри. Она реформируется под определенные цели и задачи, которые должны быть сформулированы обществом.