Об авторе: Эдуард ДНЕПРОВ, академик РАО, министр образования РФ в 1990—1992 гг.

Выступления «Новой» по поводу намечавшейся коренной ломки отечественного образования, которую келейно, за спиной общественности и образовательного сообщества готовило Министерство образования и науки РФ, вызвали широчайший общественный резонанс.

Общество резко выступило и против подготовленного министерством документа (теперь, после многих изменений, он называется «О приоритетных направлениях развития образовательной системы Российской Федерации»), и против закрытого способа подготовки этого документа. Вопреки указаниям президента РФ и председателя правительства этот документ так и не был вынесен на широкое общественное и профессиональное обсуждение. Хотя именно ради этого обсуждения рассмотрение документа на заседании правительства было перенесено с 9 сентября на 9 декабря с.г.

Ситуация приобрела столь острый характер, что Совет Федерации вынужден был срочно организовать парламентские слушания названного документа, которые и состоялись 25 ноября с.г.

Парламентские слушания детища Минобрнауки в Совете Федерации были акцией чрезвычайно показательной. Они продемонстрировали по меньшей мере три фундаментальных обстоятельства.

Первое — Совет Федерации сегодня смог сохранить большую степень свободы мысли и совести, чем Государственная Дума.

Второе — в так называемой властной элите в настоящее время нет согласия по многим вопросам государственной политики, в том числе и политики в сфере науки и образования. В этой сфере, в частности, взгляды Совета Федерации значительно более соответствуют национальным интересам, чем подходы «рыночных фундаменталистов» в правительстве и в идущей у них на поводу Думе.

Третье — в ходе слушаний в докладах председателя профильного комитета Сената В. Шудегова и министра образования и науки А. Фурсенко были представлены два принципиально различных взгляда на суть образования.

В своем докладе председатель сенатского профильного комитета В. Шудегов жестко констатировал произошедшие кардинальные изменения в образовательной политике и дал им оценку. Эти изменения, по его мнению, столь велики, что сегодня неправомерно говорить о развитии и продолжении Концепции модернизации российского образования, одобренной президентом, Государственным советом и правительством РФ в 2001 г.

Проведенный Минфином летом этого года с одобрения Минобрнауки погром Закона «Об образовании», устранение из него всех финансово-экономических обязательств государства перед образовательной сферой, которые подробно перечислил В. Шудегов (о них «Новая газета» писала 25.10.04), фактически снимают, по его мнению, ключевой тезис «Концепции модернизации…» о возвращении государства в образование и о всесторонней его поддержке.

Этот отправной тезис о смене вех образовательной политики, о вторичном исходе государства из образования поддержал и заместитель председателя думского Комитета по образованию и науке О. Смолин. Вместе с тем он жестко осудил тайный характер подготовки документа, представленного Минобрнауки.

В профессиональном плане вся эта заспинная деятельность отражает явную попытку министерских чиновников скрыть свою вопиющую некомпетентность. В нравственном и политическом плане она столь же явно отражает весьма неприглядный образ нынешней «властной элиты».

В конечном итоге все это очевидная дискредитация власти — и правительства, и президента.

Отмеченные В. Шудеговым и О. Смолиным кардинальные изменения в образовательной политике обнажают общие тенденции возрождения в правительственных кругах «рыночного необольшевизма» реформаторов первого призыва. Его итог известен: беспрецедентное разграбление России, понесшей урон, который многократно превысил потери страны в Великой Отечественной войне.

Второй призыв реформаторов озабочен элементарным переделом собственности. Неслучайно и Минобрнауки в первую очередь занялось разработкой не перспектив развития науки и образования, а двух Концепций «управления имущественными комплексами» — в сфере науки и образования. Таким образом, министерство предпочло заявить себя как научно-образовательный ЖЭК, а не как стратегический штаб развития науки и образования.

Экономия на образовании и науке — это антисоциальная, антинациональная политика. Нищета того и другого — истинная причина «утечки мозгов» из России, что весьма мало волнует мозги наших не подлежащих утечке реформаторов. Между тем на мировом рынке наукоемкой продукции доля России составляет 0,8%. Тогда как русские эмигранты, живущие в США, обеспечивают 20–25% американского хай-тека, что составляет около 10% мирового рынка.

Показательна демагогия Минобрнауки на эту тему. Оно объявляет «утечку мозгов» их «естественной миграцией во всех направлениях» в эпоху глобализации. Однако только слепой не видит, что эта «миграция» уже давно идет только в одном направлении, истончая интеллектуальный потенциал России.

Наши неофиты рынка не могут понять, что образование — это общенациональное достояние и оно может быть лишь отчасти субъектом рынка. Но это прекрасно понимают люди, пожившие и в рынке, и в культуре много дольше и плодотворнее.

Еще в 1999 г. бывший премьер-министр Франции Лионель Жоспен на всемирной конференции по высшему образованию в Париже говорил: «Я отвергаю меркантильную концепцию, согласно которой развитие образования должно определяться только требованиями рынка. Рынок для нас является реальностью, в которой мы живем и действуем. Но он не может быть горизонтом общества. Не ради рынка утверждается демократия (выделено мной. — Э.Д.). Как и все европейцы, я приверженец признания решающей роли государства — как гаранта равенства возможностей — в финансировании образования».

Минфин вот уже более десяти лет пытается уверить нас, что в России не было и нет денег на образование и науку. То, что их не было в 90-х годах, — это преступная социальная ложь, что неоднократно доказано Г. Явлинским и многими другими экономистами. Деньги были, но их нещадно разворовывали. То, что на это нет денег сегодня, когда г-н Кудрин купается в водопаде нефтедолларов и спит, как собака на сене, на огромном стабилизационном фонде и золотовалютном запасе, — сие утверждение вообще по ту сторону добра и зла.

Доклад председателя профильного сенатского комитета В. Шудегова на парламентских слушаниях развивал социально-гуманитарную философию образования, принятую Законом «Об образовании» 1992 г., который был признан наиболее прогрессивным и демократичным образовательным актом в мире конца ХХ столетия.

В. Шудегов подчеркивал, что в современных условиях смены политического и социального уклада в России, которая в силу безответственности «реформаторов» сопровождалась крушением жизненных интересов страны, образование в первую очередь должно быть направлено на решение задач преодоления духовного вакуума и национального унижения народа великой державы, построения гражданского демократического общества, воспитания гражданина новой России — свободной самостоятельной личности, способной к осознанному выбору. При этом подчеркивалась и важнейшая задача подготовки современных высококвалифицированных специалистов, конкурентоспособных на мировом рынке труда.

Министр образования и науки А. Фурсенко в своем докладе дал совершенно иное видение образования. В нем не нашлось места социально-гуманитарным задачам. Доклад был предельно технократичен. Речь шла только о подготовке современных специалистов.

Более того, в своем докладе министр открыл новый, ранее неизвестный человечеству закон «экономического фундаментализма». Воспроизвожу дословно: «Образование — вторичная область по отношению к экономике».

Следуя этой логике далее, можно дойти до полного абсурда, который и исповедуют нынешние «экономические необольшевики»: вторичен по отношению к экономике и сам человек.

Здесь высвечиваются два угрожающих обстоятельства.

Первое, о чем отчасти говорилось выше, — это антигуманитарная, антисоциальная линия, которую настойчиво проводит либерально-экономическое крыло правительства. В ней истоки непрекращающихся попыток экономии на науке и образовании.

Второе — что много страшнее — антинациональный характер этой линии.
Что в сущности означает открытый г-ном Фурсенко новый закон «экономического фундаментализма»?

Ответ не очень сложен. Это типичная неадекватная, однобокая реакция рыночных неофитов как на современные потребности страны, так и на вызовы глобализации.

Сведение задач российского образования лишь к подготовке специалистов — это, по существу, возврат к примитивному тоталитарному взгляду на образование только как на «кузницу кадров». Это современная модификация «теории» подготовки «винтика» нового образца — квалифицированного специалиста-манкурта или менеджера-манкурта, без рода и племени, без нравственного фундамента, готового обслуживать любой режим, любую производственную систему — от Силиконовой долины до Освенцима.

В 90-х годах мы прошли через этап развала производственного потенциала страны. И сегодня встали перед угрозой ее окончательного духовного и культурного развала. Перед угрозой превращения страны в сырьевой рынок уже в полном смысле этого слова, поставляющий не только нефть и газ, но и мозги, и бренные человеческие тела для использования их в разных целях — от проституции до торговли детьми и человеческими органами.

Парадокс состоит в том, что те, кто громче всех объявляет себя «государственниками», «державниками», в первую очередь объективно на корню губят державу.

Переходя теперь от высоких материй к худосочному документу, изготовленному Минобрнауки, мы вынуждены констатировать, что никаких существенных изменений в нем не сделано. Документ правится по схеме: после очередной его общественной критики из него удаляются наиболее одиозные места. Но при этом он остается столь же некомпетентным и явно перекошенным в сторону профессионального образования.

В документе все так же почему-то идет речь лишь о задаче создания системы «непрерывного профессионального», а на деле — попросту последипломного или послевузовского образования. Хотя общеизвестно, что в мировой практике почти 40% такого образования составляют гуманитарные, общеобразовательные программы.

Но эти проблемы не волнуют разработчиков документа, поскольку их знание системы образования, мягко говоря, приблизительное. Когда одного из руководителей этих разработчиков — проректора известного вуза — спросили, почему в министерском документе нет ни слова о «специальном образовании», он с возмущением ответил: «Как нет? А ПТУ и техникумы…». Пришлось, увы, объяснять, что «специальное образование» — это образование детей с отклонениями в развитии, образование инвалидов и т.д. Таков уровень компетентности разработчиков министерского документа.

Не более высок и уровень их социальной ответственности. Они продолжают плести пустые кружева вокруг «инвестиционной привлекательности системы образования», боязливо обходя то главное, что во всем мире обеспечивает эту привлекательность, — систему налоговых льгот для сферы образования. Мы действительно живем в зазеркальном мире. Церковь у нас не платит налог на землю. Наука платит. Образование пытаются заставить платить.

Также в документе остаются бюрократические уловки и иносказания. Например, о «предшколе». Что это такое — традиционный детский сад или подготовительный класс в школе? С какого возраста в ней начинается обучение — с 5 лет? Кто платит за это обучение — родители или государство? Не сумев ответить на все эти вопросы, министр пообещал на парламентских слушаниях, что он снимет из министерского лексикона этот неологизм. И впредь речь будет идти о традиционном дошкольном воспитании.

Остается в документе и лукавая недосказанность о снижении обязательной нагрузки в школе на 25%. На самом деле обучение в школе станет на четверть платным, что противоречит Конституции РФ. При этом за счет данной ученической платы Минобрнауки собирается повысить зарплату учителям. Вот она подлинная забота о бюджете. Человек действительно вторичен по отношению к экономике.

Р.S. В педагогическом сообществе по-разному относятся к инициативам министерства. Иные точки зрения — в ближайших номерах «Новой».