Маленькая, иссушенная годами старушка сидит на кровати, сложив на коленях руки. Она похожа на испуганную, сжавшуюся в комок птицу. Плача, причитает: "Как же так со мной... неужели я не заслужила... все отдала родному городу..." Анне Васильевне Елизаровой - девяносто восемь лет. В блокадном Ленинграде умерли от голода двое ее детей. После этого она ушла добровольцем на фронт. Год и восемь месяцев - на передовой: с июля 1942-го по март 1944-го служила в морской пехоте. Ее 71-я морская стрелковая бригада прошла через Ораниенбаумский пятачок - никому из тех, кто защищал Ленинград, не надо ничего больше говорить... Все это почти невозможно себе представить. Можно только преклоняться. И наверное, перед такими, как она, питерские чиновники должны разве что не на коленях стоять, ежедневно спрашивая: чем помочь? Но в реальной жизни все происходит иначе. Анна Васильевна лишена права прожить хотя бы оставшиеся дни в человеческих условиях. И - никому из власть предержащих нет до этого никакого дела.

Мама и сын, много-много лет назад

Весной 1944-го Анну Васильеву (Елизаровой она стала уже потом) уволили в запас по беременности - должен был родиться сын Юрий. Последняя надежда. Он и сегодня ее последняя надежда - обходиться без него Анна Васильевна не может.
Мать и сын живут в 22-метровой комнате в старом районе Петербурга. Комната перегорожена шкафом на две части. Вся мебель - кровать Анны Васильевны, диванчик Юрия, телевизор, сервант, стол, три стула. В углу, у окна - образа, у которых бабушка Анна молится. Под ними на тумбочке - пожелтевшая фотография: Анна в старом армейском полушубке с маленьким Юрой на руках.
Говорить о погибших в блокаду детях она не может - сразу начинает плакать. Юрий говорит, что ее сыну было восемь лет, дочери - около двух. Мальчик уже мог сам разогреть сестренке еду, пока мама работала. И пока была еда...
Снаружи - разбитая коммуналка, каких в городе еще осталось немало. Полуразрушенная ванная, в которой, кажется, вот-вот начнет обваливаться потолок. Туалет, который выглядит не лучше. Кухня, в которую страшновато заходить. Коридор, который не ремонтировали, кажется, десятилетия.
"Завтра надо мыть маму, - говорит Юрий, - но нам страшно: вдруг что-нибудь свалится с потолка?" Через день выясняется, что сделать это все-таки удалось - кое-как соорудили навес.

Жилищная история Анны Елизаровой проста. До войны она жила на Лесном проспекте. Когда вернулась с фронта - дома не было. Дали "угол" в квартире на Рубинштейна, где в одной комнате жили две семьи. Потом она много лет работала заливщицей на зеркальной фабрике, получила 10-метровую комнату на проспекте Ударников.
Сын вырос и женился, стал жить отдельно, но потом развелся. Оставил квартиру жене с дочерью и вернулся к матери - ухаживать, к тому времени Анне Васильевне было уже глубоко за восемьдесят. Выменяли комнату на Подольской улице, недалеко от Обводного канала, - она все-таки была побольше. И жили, ничего у государства не требуя. А государство, в свою очередь, не считало нужным о них подумать.
В прошлом году питерское правительство спохватилось: впереди - 60-летие Победы! И в ноябре 2004-го приняло постановление: до 1 мая 2005-го обеспечить квартирами нуждающихся инвалидов и участников войны. Анна Васильевна - инвалид войны первой группы, у нее орден Отечественной войны, боевые медали, шестьдесят лет трудового стажа... Кому же давать, как не ей?
В июне 2005-го вице-губернатор Олег Виролайнен дал указание: предоставить Анне Васильевне вместе с сыном двухкомнатную квартиру. Жить одна она физически не может - нуждается в постоянном уходе сына. Справка из поликлиники все это подтверждает, как подтверждает и право Анны Васильевны на дополнительную жилую площадь. Казалось бы, никаких вопросов быть не может? Оказалось - может. Чиновники решили, что двухкомнатной квартиры для этой семьи много.
"Вы с сыном - две отдельные семьи, - растолковали Анне Васильевне. - Значит, и очереди на получение жилья у вас разные". И предложили 98-летнему инвалиду однокомнатную квартиру в новом доме на... 14-м этаже. При этом даже не удосужились запросить из поликлиники упомянутую выше справку о праве на дополнительную площадь и необходимость ухода.
"Считаю это издевательством, - написала Анна Васильевна депутату Законодательного собрания и председателю комиссии по законности и правопорядку Аркадию Крамареву. - Полное бездушие по отношению к старому, больному человеку. Меня хотят загнать на 14-й этаж, чтобы отчитаться о выполнении, создав для меня непреодолимые трудности. Я очень надеялась, что заслужила встретить 60-летие Великой Победы, в которой есть и моя небольшая доля, в отдельной квартире, но чиновники ставят непреодолимые преграды".
Помощники Крамарева позвонили в аппарат вице-губернатора Виролайнена. И услышали от его советника примерно следующее: "Она все равно скоро помрет, что же мы будем двухкомнатную квартиру сыну оставлять?"
Депутат Крамарев написал председателю Жилищного комитета Юнису Лукманову: исполните указание вице-губернатора, дайте Елизаровой с сыном двухкомнатную квартиру! Ответа от г-на Лукманова пока нет, а тем временем чиновники комитета вначале предложили Анне Васильевне однокомнатную квартиру, которая уже была занята, потом - квартиру на третьем этаже, но также однокомнатную. Как "просторно" будет в ней двум пожилым людям (Юрий уже на пенсии, и здоровье у него оставляет желать лучшего), легко себе представить.

Только что в городе на Неве отметили 8 сентября, день начала блокады Ленинграда.
Губернатор Валентина Матвиенко и другие городские чиновники, как обычно, возлагали цветы на Пискаревском кладбище, выступали на памятных мероприятиях. "Наш священный долг - сделать все, чтобы живущие рядом с нами ветераны и блокадники были окружены теплом и заботой", - говорила Валентина Ивановна.
Каким "теплом и заботой" со стороны властей окружена Анна Васильевна Елизарова, говорить излишне. Долг же перед ней не оплачен до сих пор. Даже в самой малой его части.

Борис ВИШНЕВСКИЙ