Вчера Уполномоченный по правам человека в РФ представил доклад о соблюдении прав человека в России в минувшем году. Ситуация в этой области признана «неудовлетворительной», несмотря на «отдельные позитивные сдвиги». Владимир ЛУКИН рассказал «НИ», почему поставил такую оценку и что для защиты прав человека нужно сделать.

– Вы являетесь уполномоченным по правам человека уже два года. Как изменилось ваше восприятие ситуации в этой сфере?

– Это напоминает переход от черно-белого кино к цветному. Когда больше узнаешь, больше видишь нюансов, деталей. И в социальных вопросах, и в конфликтах правоохранительных органов с обществом и отдельными людьми. А в смысле самих прав человека за два года мало что изменилось. Глубина проблем была и осталась большой. Они связаны и с российской историей, и с традициями советскими и постсоветскими.

– Почему вы охарактеризовали ситуацию с правами человека как неудовлетворительную?

– Потому что поступает очень много жалоб от людей, и у меня есть ощущение, что эти жалобы картину далеко не исчерпывают. Когда четверть населения живет за пределами прожиточного минимума, разве можно говорить, что права граждан реализуются должным образом? Если вести речь о правоохранительных органах, то в докладе приводятся примеры и массовых нарушений, и индивидуальных, касающихся фальсификации доказательств во время задержания и несправедливого осуждения людей.

– Дело в плохих законах или их ненадлежащем исполнении?

– Еще Солон говорил, что его законы совершенны настолько, насколько граждане способны их исполнять. В законе всегда есть две стороны – текст закона и желание, способность и усилие граждан по его реализации. Закон и менталитет неразрывны. А в России существует очень большой разрыв между вполне адекватными законами и их исполнением гражданами, причем под гражданами имеются в виду не только низшие, но и высшие их категории. Государство станет правовым, когда для всех граждан закон станет главнее, чем система личных отношений. А у нас еще в девятнадцатом веке шеф полиции граф Бенкендорф говорил, что законы пишутся не для начальства, а для подчиненных.

– То есть законы совершенны, и осталось только добиться, чтобы их исполняло начальство?

– Так не бывает, чтобы закон был или совершенен, или абсолютно порочен. Существует еще проблема судебной системы как таковой. В теории она независима, а на практике наш суд – зависимый. И от денег, и от власти, и от того и другого вместе. Наш суд дорогой и малодоступный, потому что связан с очень значительными расходами на адвокатов.
Там часто принимаются решения, которые вызывают очень большие вопросы у общества. В том числе и связанные с менталитетом судей. Кстати, в нашей Конституции есть пункт, гласящий, что она имеет прямое действие, и положения Основного закона можно использовать в суде. Не в Конституционном, а в обычном. Но кто их использует?

– Рост тарифов ЖКХ в последние месяцы – это тоже нарушение прав человека?

– Разумеется. Ведь по закону квартплата не может превышать 22% дохода семьи, а в ряде регионов она стала выше. Или сейчас идет рассылка документов по выселению людей, которые не платят за квартиру в течение нескольких месяцев. Теоретически это проблема злостного неплательщика, у которого есть доход и который не хочет платить. Но если доходы людей ниже прожиточного минимума и они заплатить за квартиру просто не могут, их выселение – это явное нарушение прав человека.

– А грядущая отмена отсрочек от службы в армии?

– Я не могу, будучи государственным служащим, говорить то, что говорят некоторые наши правозащитники. Что пусть земля горит и страна горит, но в армию мы никого не пошлем. Хотя как гражданин я являюсь сторонником как можно более быстрого перехода к профессиональной армии. А как уполномоченный по правам человека, я вынужден исходить из тех законов, которые приняли наши законодатели. Есть в них вещи, которые могут быть приняты, а есть и сомнительные. Например, уход в армию человека, если его жена беременна. Это создает стимулы, чтобы прерывать беременность или вообще не рожать детей. Что более вредно для безопасности страны – это, или если несколько сотен, ну пусть тысяч человек, не пойдут в армию?

– В вашем докладе говорится, что недавние политические реформы некоторые граждане расценили как нарушение их политических прав. А лично вы нарушение своих политических прав ощущаете?

– Я не могу ничего чувствовать, потому что закон запрещает мне заниматься политикой. Как только я перестану быть уполномоченным и вновь займусь политикой, я сразу почувствую и сообщу вам первому.

– Вы пишете, что электронные СМИ находятся под контролем государства, и для обеспечения свободы слова предлагаете создать Общественное телевидение. Каковы шансы на реализацию этой инициативы?

– Сейчас создан Совет под руководством Владимира Познера, и меня пригласили туда войти. Я принял приглашение и буду активно работать. А что получится – это я расскажу потом.

– На прошлой неделе вы передали доклад президенту. Как он отреагировал на ваше предложение об установлении ответственности за отказ чиновников отвечать на запросы уполномоченного по правам человека?

– Я внес это предложение президенту, когда были камеры, и президент его поддержал. Но это не значит, что я не внес некоторые другие предложения, когда камер и журналистов не было. Но о них вы узнаете несколько позже. Пока президент не обсудит их со своими помощниками, говорить об этих предложениях некорректно. В политике и демократии случается, что некоторые вопросы рассматриваются за кадром.