Полицейское государство – это не то государство, где
полицию можно увидеть на каждом углу.
Полицейское государство – это государство, где никакой
власти, кроме полицейской, нет и не может быть.
Государство, где полиция стоит над законом.
Государство, где полиция решает, где гражданину позволено
жить, работать, и каким имуществом владеть.
Государство, где суды принимают решения, основываясь
исключительно на мнении полиции.
Государство, где пресса и телевидение сообщают только
точку зрения полиции.
Государство, где полиция не защищает граждан, а является
для них главным источником опасности.
Государство, где искать защиты от полиции бесполезно.
Такое государство у нас уже было.
Теперь оно вернулось.
Сомневаться, что за всем, что случилось с Михаилом Ходорковским,
стоит Владимир Путин, невозможно.
И не только потому, что почерк происшедшего хорошо знаком российским
диссидентам, знающим наизусть все признаки типичной «гэбэшной» операции
– с обязательной ложью, провокациями и лицемерием.
Но и потому, что сегодня в стране ничего существенного без ведома
президента действительно не происходит.
Случившееся – не исключение, а правило.
И совершенно неважно, проводилась ли спецоперация «25 октября» по
прямому указанию президента или по его тонкому намеку.
В конце концов, письменных указаний уничтожить НТВ или арестовать
Гусинского он тоже не давал.
Президент, воспитанный в тайной полиции, мог построить только полицейское
государство.
Ничему другому его просто не учили: вместо кроватки обязан был получиться
пулемет.
Один из традиционно заискивающих перед властью комментаторов как-то
договорился до сравнения Путина с доном Руматой из повести «Трудно
быть богом» братьев Стругацких.
Мол, президент, как земной разведчик на далекой планете, героически
выполняет свою миссию «посланца будущего» в косной системе российской
власти, отчаянно пытаясь перестроить ее на современный лад.
Думается, Владимир Владимирович куда ближе к другому герою Стругацких
из той же книги – к министру охраны короны и будущему диктатору
дону Рэбе.
И еще ближе – к другому персонажу, правда, уже не литературному.
«Я увидел реформатора великой страны – худощавого,
небольшого роста, энергичного, с огромной работоспособностью,
откровенного, скромного, с большим чувством юмора, простого в
общении, очень быстро устанавливающего связь, интимность между
собой и слушателями, апеллирующего к здравому смыслу людей, принимающего
к сердцу судьбу каждого человека, делающего все, чтобы экономика
и благосостояние людей неуклонно возрастали, бескомпромиссного
борца с международным терроризмом и даже отрицательно относящегося
к созданию собственного культа личности...»
Это написано не сейчас.
Это написано давно.
Это – Лион Фейхтвангер об Иосифе Сталине. «Москва. 1937»...
Кстати, этот персонаж тоже никогда не сомневался в правоте решений
об очередном аресте. Слова, правда, были чуть другие: «у нас зря
не сажают», «органы не ошибаются»...
На это сходство стоит обратить внимание и тем, кто сейчас бурно
радуется происходящему, и тем, кто считает, что их это не касается.
Ведь в свое время те, кто радовались первой волне арестов, вскоре
попали под вторую.
А те, кто считал, что их это не касается, вскоре убедились в обратном...
В упомянутой повести «Трудно быть богом» есть знаменательный диалог
дона Руматы и кузнеца:
– Я так полагаю, что приспособимся. Я полагаю, главное
– никого не трогай, и тебя не тронут, а?
Румата покачал головой.
– Ну нет, – сказал он. – Кто не трогает, тех больше всего и режут.
И не надо думать, что братья Стругацкие писали это про вымышленную
страну Арканар.
Зря, что ли, в свое время в программе «Куклы» прозвучала блистательная
реплика: «у нас тут все бандиты, но которые в форме – те называются
правоохранительными органами»?
В нормальном обществе происходящее сейчас было бы воспринято гражданами
как сигнал крайней опасности.
Ведь если защитить себя от полиции не может один из самых влиятельных
людей в стране – значит, безопасность остальных и вовсе ничем
не гарантирована.
Но в путинской России подавляющее большинство людей и так знает,
что ничем не защищено от произвола власти.
Хотят ли они жить так и дальше?
Что же, на этот вопрос они скоро должны будут ответить.
14 марта 2004 года – на выборах президента.
