[Начальная страница] [Актуальные темы] [Союз России и Беларуси]
Марк Нордберг, Тарас Кузио
Построение наций и государств. 
Историческое наследие и национальные самосознания в Белоруссии и Украине (Сравнительный анализ)
“Белоруссия и Россия: общества и государства”, 1998 год
Украина и Белоруссия, развитие которых мы сравниваем в данной статье, имеют много общего. И можно было бы ожидать, что и их постсоветская трансформация будет идти параллельно. Вместо этого Украина выбрала курс дистанцирования от России, в какой-то мере даже в ущерб своим экономическим интересам, а Белоруссия, напротив, ради поддержания своей экономики готова уступить России часть своего суверенитета. Возникает вопрос: почему же эти соседние и столь похожие друг на друга страны выбрали столь разные политические курсы? Чтобы ответить на него, мы рассмотрим особенности национальных идентичностей и процессы становления украинской и белорусской наций, особенно концентрируя внимание на событиях после 1991 года.
 
Сходства

В конце советского периода Украина и Белоруссия рассматривались как страны, имеющие приблизительно одинаковые шансы успешного постсоветского развития. В подготовленном Дойче Банком в 1990 году индексе советских республик в соответствии с их перспективами посткоммунистического развития Украина и Белоруссия получили по десятибалльной шкале (десять - самая хорошая оценка) приблизительно одинаковые баллы. По гомогенности населения и облегчающей экономические связи с развитыми странами близости к Европе обе страны получили довольно высокие оценки. Украина - 9 за уровень индустриализации и 8 за развитие инфраструктуры, а Белоруссия - соответственно 8 и 6. Обе получили высокую оценку за уровень образования и троечку за психологическую готовность к рынку. В целом Украине были поставлены самые высокие оценки из всех советских республик -83 из 100 возможных, а Белоруссия оказалась на пятом месте, получив 55 (1). Украина получила более высокие баллы, чем Белоруссия, в основном по запасам сырья и ресурсам сельского хозяйства. Но из-за колоссальной взаимозависимости предприятий в бывшем СССР и перенасыщенности европейского рынка продуктами сельского хозяйства эти преимущества на деле не сказались на украинском развитии.

Близкие оценки были даны Украине и Белоруссии и в менее экономически ориентированном сравнении факторов, облегчающих или осложняющих реформы в постсоветскпх республиках, выполненном Александром Мотылем. Украина получила чуть-чуть более высокую оценку, и обе страны заняли место сразу же после балтийских республик (2).

Обе страны - промышленно развитые, с образованной рабочей силой и сравнимыми инфраструктурами. У обеих схожие трудности -громадная энергетическая зависимость от России, большой и неэффективный военно-промышленный комплекс и распадающиеся системы управления экономикой и схожие экономические структуры, размеры ВНП на душу населения и этнополитические проблемы. Обе страны унаследовали значительные доли советского военного потенциала. У элит обеих стран одинаково нет опыта управления независимым государством. Перечисление этих сходств можно продолжить. Но откуда же при таких сходствах столь разные пути постсоветского развития?
 

История и национальные самосознания

На наш взгляд, различия между Украиной и Белоруссией, особенно в их отношениях с Россией, могут быть объяснены прежде всего различием в национальных идентичностях. Национальные идентичности (или самосознания) - концепция, близкая к концепии национализма, но не тождественная ей (3). Национализм непосредственно связан с этнично-стью и тяготеет к идеям исключительности и превосходства данного этноса. Национальная же идентичность-это сознание особости данной группы, отличия ее от других и естественности для нее иметь свое государство. Национальные идентичности часто имеют в своей основе этничность и национализм. Но главное здесь - это именно сознание своей особости и естественности своего государственного существования, на чем бы оно ни базировалось - на этничности, языке, религии, общем прошлом, географической общности и обособленности, на факте уже существующего государства со своими символами, вызывающими общие эмоции, - флагом, гербом, гимном и т. д. Национальные идентичности - не есть нечто раз и навсегда данное. Они могут зарождаться, исчезать и «переинтерпретироваться». Бенедикт Андерсон писал о нациях как о «воображенных политических общностях и воображенных, как такие, которым имманентно присущи особость и суверенитет» (4). Поэтому чем сильнее национальная идентичность, тем сильнее стремление к независимости и суверенитету. Национальная идентичность и суверенитет в конечном счете предполагают друг друга. Но уровень национальной идентичности и суверенитет не всегда соответствуют друг другу. И если нация стремится к суверенному государству, то государство стремится к укреплению национального самосознания, от уровня которого в конечном счете зависит его способность выжить.

Национальное строительство - это деятельность государства или какой-то мощной группы в государстве, направленная на укрепление национальной идентичности. Национальное строительство - не одноразовое действие, а процесс. Оно никогда не может быть полностью завершено, но постоянно стремится интегрировать региональные, социальные, политические и прочие подразделения народа, объединив их сознанием возвышающейся над ними общности. Это может достигаться пропагандой в средствах массовой информации, в образовательной системе и ассимиляторской ролью армии. Далеко не всегда человек сохраняет то национальное самосознание, какое было у его родителей или у него в детстве.

И в Белоруссии и на Украине в какой-то мере национальные идентичности строятся на этнической основе. Но не только на ней. Этнический национализм в них не господствует, и они стремятся включить в единую нацию представителей нетитульных народов, прежде всего русских. Каковы же источники национальных идентичностей в этих странах?

Прежде всего посмотрим на историю этих стран, поскольку история играет громадную роль при становлении национальных самосознаний и легитимизирует современные усилия, направленные на государственное и национальное строительство. В этом отношении Украина имеет большие преимущества перед Белоруссией.

Истоки Украины, Белоруссии и России - в великом древнем государстве - Киевской Руси IХ-ХIII веков. Но если украинские историки всегда претендовали на исключительные права Украины на Киевскую Русь, поскольку центр этого государства был на территории современной Украины и его столица - столица Украины. Киевская Русь, таким образом, - один из мифологических «золотых веков» украинской истории, одно из оснований ее национальной гордости и осознания ею права на суверенитет. Белорусские же историки могли претендовать только на входившее в его состав Полоцкое княжество, в котором они видели эмбриональное Белорусское государство.

В 1648 году добилось независимости от поляков казацкое гетманство (второй «золотой век» Украины, век героических войн за освобождение). В 1654 году по переяславскому договору оно вступило в союз с Москвой, который сами казаки рассматривали как союз равных. Однако Москва смотрела на него иначе и сил у нее было больше. Под Полтавой в 1709 году казаки были разгромлены, а в конце XVIII века последние остатки казацкой автономии были уничтожены Екатериной Великой.

В Российской империи Украина именовалась Малороссией и за украинцами отрицалось право на существование как особого, отличного от русских народа. Публикации на украинском были запрещены. Однако какое-то самосознание у украинцев сохранялось. В XIX веке возникла поэзия Шевченко на украинском языке, а книги типа «Истории ру-сов» рассматривали Украину как исторически отдельное от России политическое образование. А в более либеральной Австро-Венгерской империи живущих там украинцев рассматривали как особый народ, обладающий определенными национальными правами (5).

В период русской революции 1917 года Украина провозгласила независимость. Президентом был избран историк Михайло Грушевский, который стал предпринимать большие усилия по возрождению и укреплению национального самосознания. Он отрицал российские претензии на наследие Киевской Руси и выбрал для Украины древние киевские символы - трезубец и как название денежной единицы - гривну. (В сентябре 1996 года на Украине была вновь введена гривна. Это было сделано сознательно для установления легитимизирующей современное государство символической связи с украинским государством 1917-1921 гг. и с Киевской Русью.) После завоевания Украины Советами Грушевскому разрешили вернуться на родину. Он был президентом республиканской Академии наук и использовал свое положение для утверждения и пропаганды идеи отличия Украины от России.

Либерализм в национальном вопросе исчез, когда Иосиф Сталин консолидировал свою власть. С национальными лидерами было покончено, и их место заняли твердо прорусские большевики. В начале 30-х гг. Сталин нанес Украине новый удар - коллективизацией сельского хозяйства. Последовавший голод уничтожил от 5 до 7 миллионов украинцев и рассматривается на Украине как украинский вариант холокоста - «голо-домор». В 1939 году Россия по договору с Германией захватила у Польши принадлежавшую ей в то время Западную Украину.

Нет ничего удивительного, что, когда в 1941 году вторглись немцы, многие украинцы приветствовали их как «освободителей». По оценкам, на стороне германской армии сражались 220 тыс. украинцев, а на советской стороне -два миллиона. Украинская повстанческая армия  (УПА) насчитывала до 100 тыс. бойцов и продолжала сопротивление до начала 50-х гг. После окончания войны за сотрудничество с немцами были репрессированы и высланы в Сибирь многие тысячи людей (включая и целую этническую группу крымских татар). В 1956 году Никита Хрущев рассказал в секретном докладе на партийном съезде, что у Сталина были планы депортации всех украинцев, но для их осуществления не было достаточного количества транспортных средств. (В Белоруссии в период Второй мировой войны ситуация была совершенно иной. Если в Западной Украине преобладали партизаны-националисты, то в Западной Белоруссии -советские партизаны.)

Территория Белоруссии тоже была некогда частью Киевской Руси. Но, как мы уже говорили, центр Киевской Руси был на территории Украины и столицей ее - столица Украины, и у украинцев есть основания претендовать на киевское наследие, в то время как у белорусов такой идеи никогда не возникало. После монгольского вторжения территория современной Белоруссии погрузилась в анархию и постепенно вошла в состав Великого княжества Литовского. В этом государстве роль Белоруссии была очень велика, и своды законов здесь составлялись на старобелорусском. И все же ВКЛ не было белорусским государством. После того, как Великое княжество объединилось с Польшей, в высших классах стало преобладать польское влияние. Аналога гетманскому государству белорусы не создали, и в войне 1654-1657 гг. Белоруссия участвовала как часть Речи Посполитой. В конце XVIII века Россия приобрела Белоруссию, не заключив с ней договора типа Пе-реяславского, а просто как часть Польского государства.

В отличие от западных украинцев, у белорусов не было и опыта существования в условиях относительно либеральной национальной политики Австрийской империи, где формировалось украинское гражданское общество и где сохранилось уничтоженное в России униатство - церковь, проводившая резкую границу между украинцами и белорусами, с одной стороны, и поляками и русскими - с другой. До 1918 года Белоруссия была составной частью России. В этом году на краткое время она приобрела эфемерную независимость - только для того, чтобы тут же ее потерять и оказаться разделенной между СССР и Польшей.

Относительно большая слабость белорусской государственности и культурного возрождения периода русской революции связана со слабостью базы исторической мифологии, и белорусские националисты не смогли компенсировать эту слабость собственными усилиями, создав новую историческую мифологию - базу для новых, последующих попыток.

Зато советское партизанское движение периода Второй мировой войны и послевоенное восстановление создало такие исторические мифы, на которых затем базировался Лукашенко, - но это не национальные, а специфически белорусско-советские исторические мифы.
 

Разные пути к независимости

Легитимность Советского Союза стала ставиться под сомнение и в Белоруссии, и на Украине с приходом в конце 80-х гг. горбачевской гласности и последовавшими разоблачениями советских преступлений - «пакта Молотова-Риббентропа», сталинского террора, поведения властей во время Чернобыльской катастрофы. В 1989 году украинский парламент принял закон, предусматривающий, что к середине 90-х гг. вся администрация будет вестись на украинском. В это же время была легализована униатская церковь.

В марте 1990 года в СССР происходят выборы в Верховные Советы республик. На Украине демократическая оппозиция получила 25% мест. 16 июля 1990 года парламент 355 голосами против 4 принял Декларацию о суверенитете. Августовский путч сыграл роль той соломинки, которая сломала хребет империи. Одна за другой республики стали декларировать свою независимость. (Россия никогда не принимала Декларации независимости и празднует как «День независимости» годовщину Декларации о суверенитете, принятой летом 1990 года.) Украинский парламент провозгласил независимость Украины 24 августа 1991 года 346 голосами против одного. 1 декабря прошел народный референдум, на котором более 90% голосовавших поддержали независимость (6).

Важным фактором, способствовавшим этому решению, были соображения экономического порядка. Предполагалось, что отделение украинской экономики от российской принесет Украине большую пользу, поскольку республика поставляет свои товары внутри СССР по искусственно низким ценам и может с большой выгодой продавать на Запад уголь и зерно. В это верили даже этнические русские, 60% которых поддержали на референдуме отделение от России. Но одни экономические представления не могли бы привести к провозглашению независимости, если бы не было уже существовавших сепаратистских настроений, тесно связанных с национальным самосознанием и усиленных Чернобыльской катастрофой, когда Киев был предупрежден о радиации лишь через несколько дней после того. как ее уже обнаружили в Европе.

Став независимой, Украинца столкнулась с множеством проблем. Но, может быть, самой трудной оказалась проблема освобождения от комплекса «младшего брата», чувства национальной неполноценности и неуверенности в себе в отношениях с Россией. Украинское стремление укрепить национальное самосознание - реакция на этот комплекс неполноценности. Бывший посол России в США Владимир Лукин так описал эту проблему: «Ситуация осложняется тем, что многие украинские политики стремятся к построению национального самосознания не на основе позитивного «Мы», что трудно для страны, никогда не имевшей стабильного и долговременного современного государства, но на более примитивной основе «анти-они», причем «они» здесь- Россия» (7). Например, когда в 1992 году донские казаки приняли клятву на верность России, украинские тут же отказались от клятвы союза с Москвой 1654 года и приняли клятву на верность Украине.

Как и на Украине, в Белоруссии движение к независимости было ускорено Чернобыльской катастрофой и реакцией на нее московской власти. Чернобыльская авария привела к загрязнению 23% белорусской территории. Советские власти не только не эвакуировали население с зараженных местностей, но и выделяли совершенно недостаточные средства на ликвидацию последствий аварии, в то время как Белоруссия была вынуждена тратить на это 17% своего бюджета. Другим событием, нанесшим удар по представлениям о легитимности советского правления, было обнаружение в 1988 году в Куропатах места массовых захоронений жертв сталинских репрессий, послужившее непосредственным толчком к созданию Белорусского народного фронта (БНФ). Экономика также играла определенную роль. Вячеслав Кебич, назначенный в июне 1990 года премьер-министром, заявил при своем вступлении в должность, что Белоруссии необходим экономический суверенитет. В октябре этого года было объявлено, что Белоруссия пойдет путем рыночных реформ.

Первоначально могло создаться впечатление, что Белоруссия идет по украинскому пути, но менее решительно и медленнее. БНФ был официально зарегистрирован только в июле 1991 года, через шестнадцать месяцев после регистрации его украинского аналога, Руха. На выборах в Верховный Совет в 1990 году белорусская демократическая оппозиция получила 10% мест (украинская - около четверти, поэтому украинские национал-демократы могли в определенных ситуациях не давать созвать кворум, а у белорусских такого рычага давления на большинство не было). Несмотря на это, 27 июля 1990 года. после того как 16 июля была принята украинская Декларация о суверенитете, Белоруссия также провозгласила свой суверенитет, а после провала августовского 1991 года путча демократическая оппозиция смогла добиться отставки Председателя Верховного Совета, прекращения деятельности КПБ и национализации ее собственности. 25 августа Белоруссия провозгласила свою независимость, но. в отличие от Украины, здесь не был проведен легитимизирующий этот акт референдум. Декларация независимости была принята единогласно Верховным Советом - номенклатурное большинство увидело в ней единственно возможный путь сохранения власти.

В отличие от Украины, после распада СССР и провозглашения независимости Белоруссия сохранила многие старые символы - индикаторы самосознания. Например, официальная газета продолжала называться «Советской Белоруссией» и публиковаться на русском языке, КГБ сохранилось как КГБ и даже сохранила свое старое название Военная академия имени Суворова - русского полководца, которого Екатерина за подавление польского восстания 1794 года наградила, сделав его крепостными белорусских крестьян.

Но настоящей развилкой истории, событием, после которого развитие Украины и Белоруссии пошло совершенно разными путями, были президентские выборы 1994 года (на Украине - вторые, в Белоруссии - первые). Различия, которые можно было воспринимать как «количественные», превратились в «качественные». На Украине Кучма победил бывшего президента - ставшего националистом национал-коммуниста Кравчука, получив голосов больше на 7% (Кравчук-45%, Кучма - 52%). В Белоруссии оба национал-демократических кандидата - Шушкевич и Позняк не прошли на второй тур, где борьба шла между двумя пророссийскими кандидатами - Кебичем и Лукашенко, причем победа Лукашенко (81% голосов против 14%, поданных за Кебича) была значительно больших размеров, чем победа Кучмы.

И Кучма, и Лукашенко придавали приоритетное значение экономике. Но действовали они совершенно по-разному. Никаких драматических изменений ни в политике национального и государственного строительства, ни в политике безопасности на Украине со сменой Кравчука Кучмой не произошло, лишь ускорилось движение в рыночном направлении.

Лукашенко же пошел по пути установления авторитаризма, сдерживания или даже свертывания рыночных реформ и превращения Белоруссии в квазигосударство, клиента России (что, между прочим, резко ухудшило перспективу установления нормальных отношений Украины и России, ибо Россия, естественно, видит в белорусско-российских отношениях и готовности Лукашенко принять на себя роль «младшего брата» модель, которой должна следовать и Украина). При этом движение к авторитаризму и к союзу или даже объединению с Россией -разные аспекты одного движения - движения не справившегося с трудностями общества назад, от попытки построения национальной и европейской самоидентификации к «евразийской» советской самоидентификации.
 

Причины различий

Мы уже говорили, что видим основной причиной различий эволюций Украины и Белоруссии разный исторически обусловленный уровень развития национальных идентичностей и самосознаний, создающий базу для построения современной нации и государства. Степень развития национального самосознания определяет степень возможной мобилизации общества для достижения независимости и преодоления неизбежных трудностей перехода к независимости (в бывшем СССР осложнявшихся тем, что переход этот одновременно был переходом к демократии от тоталитаризма и к рынку от плановой экономики). Чем выше самосознание, тем легче переход, ибо этот фактор, фактор воли народа, готовности «перетерпеть» оказывается важнее «объективных» факторов. Не случайно, что наиболее легким в странах бывшего СССР переход оказался в странах Балтии - не потому, что у них были какие-то особые экономические ресурсы и другого рода объективные преимущества, а прежде всего потому, что это - страны с очень развитой национальной идентичностью, где народы сознательно шли на трудности и не боялись их. И Украина, и Белоруссия значительно уступают в этом отношении балтийским странам. Но национальное самосознание украинцев все же значительно более развитое, чем белорусское, и, хотя на Украине, особенно в восточных регионах, трудности перехода также привели к разочарованию в независимости, достигшему, очевидно, своего пика к 1994 году, году президентских выборов, Украина смогла пройти через эту критическую точку, Белоруссия же - сорвалась, «не выдержала испытаний».

Рассмотрим теперь более подробно отдельные проявления и следствия этого главного различия между Украиной и Белоруссией, а также некоторые дополнительные факторы, влиявшие на постсоветскую трансформацию этих государств.

Территории, границы и роль столиц. Украинская СССР после 1939 и 1945 годов получила от Польши, Румынии и Чехословакии Галицию, Волынь, Северную Буковину и Закарпатье, Белоруссия - свои западные земли. Но политика СССР в отношении украинских земель, бывших ранее не в составе Российской империи, а в составе Австро-Вен-грии, и западнобелорусских земель была очень разной. В Западной Украине, арене мощного антисоветского партизанского движения, продолжавшегося до 50-х гг., советская власть действовала с большой осторожностью. Средства массовой информации в советское время здесь практически все были украиноязычные, что способствовало дальнейшей консолидации уже достаточно развитого здесь национального сознания (8). И именно Западная Украина стала мотором украинского движения за независимость в 1989-1991 гг. Громадную роль при этом сыграл Львов - город, имеющий на Украине значение культурной столицы, близкое к значению Кракова в Польше. (Для Белоруссии в свое время аналогичную роль играла Вильна-Вильнюс, ставший после присоединения к СССР и Восточной Польши и Литвы столицей Литвы. И белорусские национал-демократы, и белорусские коммунисты неоднократно заявляли, что Вильнюс-«белорусская этнографическая территория», и были близки к территориальным претензиям к Литве.)

Перечисляя различные факторы, влиявшие на постсоветское развитие Украины и Белоруссии, надо указать и на роль столиц. В отличие от Минска, Киев-бывшая столица Киевской Руси, город, который в 19S2 году праздновал свое 1500-летие и, хотя эта дата может считаться сомнительной, во всяком случае, лет на 500 старше Москвы. И этим Киев помогает Украине в ее стремлении отбросить роль «младшей сестры» России и добиться равенства в российско-украинских отношениях. Для некоторых украинцев речь идет даже не о равенстве, а о том, что это они, а не русские, - «старшие братья» (радикально-националистическая Украинская Национальная Ассамблея даже выдвинула идею создания (великого восточнославянского государства, но с центром не в Москве, а в Киеве, «матери городов русских») (9).

Киев не только город с великим прошлым. Он смог также в значительно большей степени, чем Минск, сохранить свое национальное лицо. Русское преобладание в Киеве - относительно позднее (до польского восстания 1863 года господствующий класс в Киеве был польским или полонизированным), а в последние десятилетия советского правления Киев стал даже более, а не менее, украинским. Поддержка национал-демократии в Киеве была значительно больше, чем в Минске, и национал-демократизм имел на Украине две базы - Западную Украину и Киев. Обе аналогичные базы в Белоруссии были или крайне слабы, или просто фактически отсутствовали.

Религия. В Белоруссии нет церкви, в которой доминировал бы белорусский язык. В католической преобладает польский, в православной - русский. Есть попытки воссоздать не существовавшее на территории Белоруссии с 1839 года униатство, которое рассматривается многими белорусскими национал-демократами как единственная «истинно белорусская церковь», но успех их - очень скромен. Голоса же в пользу православной автокефалии звучат совсем глухо.

Митрополит Филарет, глава Белорусской Православной Церкви, находится под юрисдикцией Московской патриархии и поддерживает лукашенковский панславизм на православной основе. 

На Украине, напротив, в западных областях существовало мощное униатское «подполье», сыгравшее большую роль в гальванизации национализма и сепаратизма в горбачевский период и с 1989 года «вышедшее на поверхность». Кроме того, Русская Православная Церковь потеряла много приходов, перешедших под юрисдикцию двух православных автокефальных церквей, различия между которыми - скорее личного, чем идеологического плана. В трех национальных церквах (униатской и двух автокефальных) - больше приходов, чем в Украинской Православной Церкви, оставшейся под московской юрисдикцией.

Диссидентство. В Белоруссии был только один настоящий диссидент. В 70-е гг. здесь не было создано никакой хельсинкской группы, в то время как на Украине в это время была самая многочисленная хельсинкская группа в СССР. К началу 80-х гг она была ликвидирована, но в 1987-1998 гг. была воссоздана как Украинский Хельсинкский союз. в 1990 году ставший ядром Украинской республиканской партии. Выпущенные из лагерей украинские диссиденты влились в ряды оппозиции горбачевской эпохи, и в Рухе произошло их объединение с либеральной интеллигентской оппозицией. В Белоруссии же отсутствие таких диссидентов было одним из факторов, способствовавших относительной слабости БНФ.

Национал-коммунизм. Громадную роль в достижении Украиной независимости сыграли украинские национал-коммунисты во главе с Кравчуком, основывавшиеся на исторической традиции, уходящей корнями в период Гражданской войны и 20-е годы. Национал-коммунизм всегда поднимал голову на Украине в эпохи советских либерализаций, и последним перед горбачевским периодом его значительным проявлением была деятельность лидера украинской компартии Петре Шелеста, снятого в 1972 году за «национал-уклонизм». После снятия Шелеста в рядах украинской компартии была произведена суровая чистка и одновременно начата кампания против диссидентов.

В Белоруссии некоторые элементы национал-коммунизма можно усмотреть в позициях «партизанской группировки» белорусского партийного руководства, доминировавшей в 50-е - 60-е гг., представители которой при всей своей лояльности к СССР носили национальные костюмы и демонстративно говорили публично по-белорусски. Но к 80-м гг. эта группировка сошла на нет. В какой-то мере можно сказать, что в 1990-1991 гг., до распада СССР, к национал-коммунистическим позициям был близок Лукашенко, но к 1994 году, когда он пришел к власти, его флирт с национал-коммунизмом давно уже кончился.

Роль личностей. 3.Позняк, лидер БНФ, жаловался, что среди белорусских лидеров нет «политиков и личностей масштаба Кравчука» (10). Кравчук - опытный политик, великолепно знавший «византийский» мир партийных номенклатурных кланов, сам принадлежавший к этому миру и умело использовавший свой опыт. В декабре 1991 года он, фактически узурпировавший к этому времени программу Руха, становится президентом, а другой политик, также национал-коммунистического направления, Иван Плющ при поддержке национал-демократов - главой украинского парламента. Эти два человека доминировали в украинской политике в 1991-1994 гг., в трудный период государственного строительства, и сделали очень много, чтобы к 1994 году украинская независимость стала необратимой. 

В Белоруссии ситуация была совершенно иной. Президента не из-бирали до 1994 года, председателем же Верховного Совета в сентябре 1991 года стал Шушкевич. Шушкевич так же, как и Кравчук и Плющ, стремился к построению нации и государства. Но, в отличие от них, он был не представителем номенклатуры, а интеллигентом, психологически чуждым большинству парламентариев и чиновников, и не имел никакого советского номенклатурно-политического опыта. Вместе с тем он отнюдь не был диссидентом и позиции его всегда были относительно умеренными. До августовского путча он был членом КПСС и, в отличие от Кравчука и Плюща, никогда не возражал против подписания нового союзного договора и вступления в таможенный союз СНГ. И рядом с ним не было близкого ему по духу руководителя исполнительной власти.

Различие личностей и положения украинского и белорусского руководителей ясно видно в их роли в беловежских переговорах 7-8 декабря 1991 года. Кравчук, имея за собой поддержку 90% избирателей, высказавшихся за независимость, чувствовал себя достаточно уверенным, чтобы предложить план, согласно которому Союзный договор 1922 года расторгается и СССР заменяется СНГ. не имеющим руководящего центра. Поскольку такой план подразумевал отстранение Горбачева и прекращение противостояния российских и союзных органов власти, Ельцин с радостью поддержал Кравчука. Шушкевич, который играл в переговорах небольшую роль, только сказал при этом: «Мы - маленькая страна и примем то, на чем согласятся Украина и Россия. Но вы, большие, вы-то продумали все до конца?» (11).

Язык, культура история. Советская перепись 1989 года показала, что 20% этнических белорусов считают родным языком русский (на Украине - 12% этнических украинцев). Но эти цифры не дают представления о реальных масштабах русификации. Специальные исследования дают иные цифры. Так, опрос 1997 года показал, что пользуются в повседневной жизни прежде всего белорусским менее 10% населения Белоруссии (12). Это - самый низкий уровень «языковой лояльности» в республиках бывшего СССР.

Естественно, что в этих условиях закон о языке, принятый 26 января 1990 года, несмотря на усилия Шушкевича и Кебича, выполнялся с большим трудом или вообще не выполнялся. Лукашенко мог публично говорить о белорусском языке как о «бедном» языке и практически не использовать его в своих выступлениях, предпочитая русский, на котором он, однако, говорит с сильным белорусским акцентом. На референдуме 15 мая 1995 года 83,1% высказались за равный статус белорусского и русского языков, чем и был положен конец слабой попытке белорусизации.

На Украине позиции украинского языка в конце советского периода были значительно крепче. В Западной Украине украинский господ-
 ствовал, а в целом в повседневной жизни говорят в основном на украинском более 40% населения. При опросе 1997 года опрашиваемым было предложено выбрать язык анкетирования. Украинский выбрали 41,6%, русский -43,4%, остальным было все равно (13). Разумеется, это тоже очень высокий уровень русификации, но все же значительно более низкий, чем в Белоруссии. Неудивительно, что и судьба белорусского и украинского языков в постсоветский период была разной. Если Лукашенко отказался от белорусского, то плохо знавший украинский Кучма, наоборот, выучил его и стал использовать в публичных выступлениях как родной язык. И если в горбачевский период в Киеве менее чем в трети школ преподавание было на украинском, то теперь -в 90%. Опрос украинской элиты, проведенный в конце 1996 года, показал, что только 17,2% поддерживают равный статус украинского и русского (как в Белоруссии после 1995 года). Более трети представителей элиты высказались вообще против какого-либо официального статуса русского языка, а больше половины - за то, чтобы дать ему статус одного из официальных (но не государственного языка) (14).

В период между 1991 и 1994 годами в Белоруссии была предпринята слабая попытка переинтерпретации национальной истории и преподавания национальной истории. Академия наук и видные общественные деятели пропагандировали «белорусский дух». Вводились новые исторические герои, которые боролись уже не только с тевтонскими рыцарями, поляками и татарами, но и с русскими (московитами). Упор делался на белорусских культурных и политических связях с Западом, и всячески подчеркивалось (и преувеличивалось) национальное своеобразие белорусов и их отличие от русских. В 1991 году был переиздан впервые вышедший в 1926 году «Краткий очерк истории Белоруссии» В. Игнатовского, пытавшегося, как это сделал М. Грушевский для Украины, извлечь из русской истории белорусскую.

Но не говоря уже о том, что в досоветской истории Белоруссии было мало реальных точек опоры для создания национальных мифов и легитимизации государственной независимости, у национал-демократов оказалось слишком мало времени для того. чтобы их переинтерпретация истории проникла в массовое сознание большинства. В нем продолжали доминировать советские мифы о республике-партизанке и славной эпохе послевоенного восстановления. И при Лукашенко происходит возвращение к советской конструкции истории (которая сама базировалась с 1934 года на русской имперской историографии) и советским школьным учебникам, как источникам исторической легитимизации его «панславизма» и курса на объединение с Россией.

На Украине и задача была проще и успехи в ее реализации - больше. Школа Грушевского, рисующая Украину прямой наследницей Киевской Руси, а истоки русского этноса - во Владимиро-Суздальском княжестве и Московском государстве и утверждающая, что Россия так же не может претендовать на все киевское наследие, как, скажем, Франция (Галлия) - на наследие Рима, стала на Украине господствующей.

Экономическая трансформация и энергетическая зависимость. Разный уровень массовой поддержки независимости повлиял также на разное отношение Украины и Белоруссии к экономической реформе. «Сравнивая экономическое развитие Украины и Белоруссии, нельзя не заметить роль идеи независимости. Сильное присутствие этого фактора на Украине мобилизовало в 1994 году, когда кризис стал угрожать единству и независимости Украинского государства, элиту на борьбу с этим кризисом на путях экономической реформы. Напротив, белорусские лидеры - премьер Кебич до июля 1993 года и затем президент Лукашенко на аналогичный кризис реагировали иначе - как замену экономической реформе они стали искать денежного и экономического союза с Россией»(15). Украинский парламент отказался приватизировать стратегически важные сферы экономики - индустрию нефти и газа и, таким образом, сделал невозможным их приобретение российскими компаниями. (Россия в отношениях с Украиной всегда стремилась проводить принцип, согласно которому украинские долги должны погашаться нефтепроводами, нефтеочистительными предприятиями и Черноморским флотом, чему Украина всегда сопротивлялась.) Напротив, в Белоруссии «Лукойл» приобрел 51% акций мозырского, а «Юкос» -74% акций новополоцкого нефтеочистительных заводов (16).

Правда, при объяснении этих различий надо учитывать и ряд чисто экономических и географических преимуществ Украины перед Белоруссией. Энергетическая зависимость Белоруссии от России - больше, чем Украины (17). Кроме того, у Белоруссии нет такого средства давления на Россию, как контроль над нефтяными и газовыми трубопроводами, по которым российские энергоносители поставляются на Запад. Есть у Украины и еще один рычаг давления - более 300 тыс. украинцев. работающих в нефте- и газодобывающих предприятиях в Тюмени, которые не стали бы поддерживать уж слишком жесткую политику по отношению к своей стране. Поэтому Россия стремится провести новые трубопроводы через Белоруссию, минуя Украину.

Украинские атомные электростанции, хотя на Чернобыльской АЭС и произошла самая страшная катастрофа в мировой истории, также оказались преимуществом Украины. В течение зимы 1995/96 г. они произвели 50% необходимой энергии. Для обеспечения энергетической независимости Украина планирует расширить мощности своих АЭС.

Преимуществом Украины является и ее географическое положение, позволяющее ей искать альтернативные российским источники энергии. В Одессе Украина строит новый нефтяной терминал для обогащения импортной азербайджанской и иранской нефти (хотя не очень ясно, как она будет за нее расплачиваться). Она очень упорно стремится наладить прямые связи с Туркменистаном, своим вторым по значению поставщиком газа, а также с Азербайджаном и Грузией-для обеспечения поставок азербайджанской нефти через грузинские порты. Турция, с подозрением смотрящая на деятельность России в Черноморском регионе, поддерживает грузинский маршрут для азербайджанской нефти (в то время как Россия продвигает маршрут через Грозный и Новороссийск).
 

Заключение

С 1991 года политическое развитие Украины и Белоруссии пошло в разных, во многих аспектах-диаметрально противоположных направлениях. Это может показаться удивительным, поскольку в конце советского периода между этими республиками существовало большое сходство. Однако, как мы стремились показать, современным различиям в политике предшествуют являющиеся их основой многовековые различия в истории. В истории Украины было несколько периодов независимости, из которых она черпает национальные мифы. помогающие ей в строительстве национального самосознания. Украина имеет также ряд преимуществ перед Белоруссией, как связанных, так и не связанных с этим историческим наследием. Это: 1) Западную Украину и Львов, 2) Киев - столицу с великой историей, успешно сопротивлявшуюся русификации, 3) значительно большую степень сохранения национального языка, 4) наличие украиноязычных церквей, альтернативных русскому православию, 5) мощную диссидентскую традицию и диссидентские кадры - важную базу боровшейся за независимость элиты, 6) лидеров, которые одновременно могли работать в советской системе и начать процесс построения национальной идентичности (Кравчук) или продолжить этот процесс (Кучма). Белоруссия была лишена всех этих преимуществ и оказалась менее способной и самое важное - менее желающей начать строительство нации и государства. Это - уникальная страна бывшего СССР, единственная страна, не очень-то заинтересованная в независимом статусе.

Сейчас, после пяти лет независимой политики и строительства нации и государства, будущее Украины представляется гарантированным. Но будущее Белоруссии - совершенно неопределенно. Полная интеграция с Россией представляется маловероятной. Но маловероятно и достижение украинской степени независимости. Самый правдоподобный вариант-это полунезависимая Белоруссия, уступившая России много своих государственных атрибутов.

Само по себе такое развитие не представляет собой ничего плохого. 
Но, во-первых, оно оказывается неразрывно связанным с отходом 
от демократии и появлением в Белоруссии авторитарного государства. 
Во-вторых, оно становится опасным в результате своего воздействия на 
русский национализм. Збигнев Бжезинский писал: "Без Украины Россия перестаёт быть империей, но с подчинением Украины она становится империей автоматически" (18). В этой фразе вполне можно заменить Украину на Белоруссию. Белорусское квазигосударство может стать катализатором, превращающим процесс строительства в России современных наций и государства в процесс восстановления империи.
 

Cтатья напечатана в книге "Белоруссия и Россия: общества и государства" (редактор-составитель Д.Е.Фурман), Москва, Издательство "Права человека", 1998 год, с. 376-392

Авторы - Нордберг Марк (Центр российских и восточноевропейских исследований, Университет Бирмингема, Бирмингем, Великобритания), Кузио Тарас (Центр российских и восточноевропейских исследований, Университет Бирмингема, Бирмингем, Великобритания).

Примечания
(1) См.: JURGEN CORBERT. The Soviet Union at the Crossroads: Facts and Figures on the Soviet Republics (Francfurt: Deutsche Bank. 1990).

(2) Alexander J. Motyl. Dilemmas of Independence: Ukraine after Totalitarianism (New York: Council on Foreign Relations Press, 1993), p. 58.

(3) Cм.: ANDERSON B. Imagined Communities (London: Verso, 1991), Isaiah Berlin. Against the Current (London: Hogarth Press. 1979), Antony D. Smith. National Identity (Reno. NA: University of Nevada Press, 1991). 

(4) Op. cit. Anderson B., p.6.

(5) Подробнее см.: Paul. R.Magosci. The Ukrainian National Revival: A New Analitical Framework. Canadian Review of Studies in Nationalism, vol. XVI. nos 1-2, 1989, pp. 45-62.

(6) Президент Украины в это время Л.Кравчук позже говорил, что Союз распался, «поскольку СССР держался на двух опорах - КПСС и КГБ». См.: «У каждого своя правда» // «Аргументы и факты», апрель 1993 года.

(7) Vladimir P. Lukin. Our Security Predicament // «Foreign Policy». № 88 (Fall 1992). p. 63.

(8) Cм.: Szporluk R. West Ukraine and West Belarussia // «Soviet Studies», vol. 31, № I (January 1979), pp. 76-98.

(9) Выражая в пародийной и иронической форме свой протест против российских претензий на Крым, украинский парламент выдвинул требование вернуть Украине ряд российских областей и северный флот, основывая свои претензии на наследии Киевской Руси. См. «Голос Украiни». 25.10.1996 г. 

(10) См.: «Московские новости». № 48. 1992.

(11) См.: Peter Rutland. How the Soviet Union Ended: Yegor Gaidar Reflects on the Events of Fall 1991 // OMRI Analitical Brief, № 453 (11. November 1996). 

(12) См.: «Белорусская деловая газета». № 3. 19.01.1997 г. 

(13) См.: Гринев В. СЛОН о языковой политике в Украине. Киев, 1997. c. 11.

(14) ИТАР ТАСС. 10.11.1996 г.

(15) Marek Dabrowski and Rafal Antezak. Economic Transition in Russia. Ukraine and Belarus: A Comparative Perspective» // B. Kaminski (ed.). «Economic Transition in Russia and the New States of Eurasia» / «The International Politics of Eurasia», vol. 8 (Armonk. NY.: M.E.Sharpe, 1996), p. 77. 

(16) «Интерфакс ». 25.01.1996 r.

(17) Украина импортирует 75% необходимой нефти и газа, прежде всего из России, но четверть импортируемого газа идет из Туркменистана. Кроме того. она производит значительно больше электроэнергии, чем Белоруссия, которая, кроме того. вынуждена импортировать 25% необходимой электроэнергии из России и Литвы.

(18) Цитируется по статье: Szporluk R. After Empire: What? // «Daedealus», vol. 123. № 4 (Summer 1994), p. 35. 
 


[Начальная страница] [Актуальные темы] [Союз России и Беларуси]
info@yabloko.ru