25 сентября 2012
Блог Валерия Пашкова

Валерий Пашков: Юбилей "Железного занавеса"

Много в этом году у нас юбилейных торжеств. Есть что вспомнить славного. Но история ценна, прежде всего, не этим. Я полностью согласен с замечательным учёным и писателем Иваном Ефремовым, что главное в истории – это анализ ошибок и нахождение возможностей их не повторять. Поэтому, пусть не обессудят желающие одного лишь «позитива», вспоминать будем всё. Воздав должное прекрасному и героическому, взглянем на то, что кому-то хотелось бы забыть ради своих «шкурных» интересов. Поговорим об изоляционизме как о спасительном средстве для власти авторитарного и репрессивного пошиба.

В 1947 году случилось, вроде бы, малозаметное событие. Ещё были свежи воспоминания о союзнических связях времён прошедшей войны. По советским дорогам ещё разъезжали упрятанные от возврата по ленд-лизу «виллисы» и «студебеккеры». Лётчики продолжали получать по пайкам американский шоколад, свиную тушёнку, аргентинский говяжий паштет, банки с которым, всем на удивление, открывались ключиком. Леонид и Эдит Утёсовы исполняли песню американских бомбардировщиков, а Краснознамённый ансамбль Советской армии – английскую солдатскую песню про «чудный кабачок». Но эти признаки недавних активных внешних связей вдруг начали исчезать. Повеяло морозами «холодной войны». Черчилль поставил точку в союзничестве, провозгласив: война с общим врагом кончилась, можно снова противостоять коммунистическому режиму. Советское руководство охотно откликнулось на этот призыв. Находиться в ситуации «осаждённого лагеря» - дело не просто привычное, но даже удобное: возрождается шпиономания, можно снова на «шпионов» и «врагов народа» списывать все провалы и неудачи, брать на тяжёлые и опасные работы миллионы рабов – «зэков», поменьше тратить на социальные блага, держать народ в чёрном теле – «лишь бы не было войны!»

Мобилизационная экономика осталась, хотя её бремя ослабло, производство товаров широкого потребления восстанавливалось, но большинство товаров было по карману очень немногим. Предметом если не роскоши, то большого достатка были наручные часы, ламповый радиоприёмник, велосипед. Кто был в Северной Корее, тот мог воочию видеть такой строй.

О каком событии идёт речь?

За время войны наладились кой-какие научные связи со странами-союзницами. Появилась даже возможность проводить совместные исследования, о чём мечтал академик Вернадский. Поэтому ни у кого в верхних эшелонах власти не возникло реакции не пустить в США специалистов с экспериментальными материалами и результатами исследований. Лабораторные и вообще технические возможности в нашей послевоенной стране были весьма ограниченными, поэтому было принято решение прибегнуть к технической базе в США, чтобы исследовать эффективность противоракового препарата круцин. Его ещё называли КР – по первым буквам фамилий авторов опытной разработки – Клюева и Роскин. В США был командирован академик АМН СССР В.В.Парин, который представил зарубежным коллегам ампулу с препаратом и машинописный отчёт об исследованиях. Командировка завершилась обычным образом, о ней отчитались, как положено, перед самим заместителем Минздрава. А дальше пошли обычные советские чудеса. О командировке сообщили Сталину. А тот рассвирепел. Почему? В это время у «вождя народов» начался новый приступ повышенной подозрительности. После того, как США, Англия и гоминдановский Китай отказались впустить советские войска для оккупации на японский остров Хоккайдо (Сталин размечтался разделить Японию по примеру Германии), и после встречи с Трумэном в Потсдаме, который не скрывал восторга от обладания ядерной бомбой, Сталин резко развернул политику на конфронтацию с бывшими союзниками - одновременно с проведением трескучей кампании «борьбы в защиту мира». Первыми жертвами нарастающего изоляционизма стали писатели Зощенко и Ахматова (об этом наша газета писала). В.Парин стал следующей жертвой, причём наказание было куда более суровым: академика признали «изменником Родины» и дали 25 лет лагерей.

А пока шло как бы следствие по делу об «измене», началась кампания борьбы с «низкопоклонством перед Западом». Быть обвинённым в «антипатриотизме» и «низкопоклонстве» оказалось легче лёгкого. Дал в научной работе ссылку на зарубежный источник – антипатриот! Выразил восхищение иностранной промышленной продукцией или технологией – низкопоклонство! А это, мол, в свою очередь, принижение нашего, советского. То есть, антисоветчина. Вот такая логика, по которой принялись штамповать обвинительные приговоры.

1947-й год стал рубежом, когда кампания по шельмованию всего заграничного (кроме, разве что, относящегося к «братским странам социализма») стала набирать обороты. Кроме «дела КР» в советской печати пошли статьи об «ужасах жизни в капиталистических странах». И до того преуспели в живописании жути, что, по словам Солженицына, «можно было только удивляться, как американцы ещё не разбежались или не перевешались».

Я помню в деталях это время. По радио то и дело цитировали статьи и выступления на темы о бдительности перед лицом коварных иностранцев. В газете «Правда» и сатирическом журнале «Крокодил», в других изданиях, на радио шло своего рода соревнование: кто сильней ошельмует зарубежную жизнь? Старались вовсю, ибо любое высказывание Сталина мгновенно получали силу закона и руководящего указания. А он сказал: «Если взять нашу среднюю интеллигенцию, научную интеллигенцию, профессоров, врачей, у них недостаточно воспитано чувство советского патриотизма. У них неоправданное преклонение перед заграничной культурой. Все чувствуют себя еще несовершеннолетними, не стопроцентными, привыкли считать себя на положении вечных учеников. Это традиция отсталая, она идет от Петра… Сначала немцы, потом французы, было преклонение перед иностранцами… засранцами».

В кампанию втянулись, наученные чужим горьким опытом, не только откровенные прислужники режима из творческих союзов, вроде писателей Тихонова и Кочетова, поэта Михалкова, художников Герасимова и Налбандяна. Эстафету подхватили мастеровитые писатели Фадеев и Симонов, также пнувшие намеченные жертвы. К.Симонов написал, к тому же, невзрачные пьесы «Чужая тень» и «Русский вопрос», но, как тогда говорили, «очень в жилу» - то есть, на потребу устроителей кампании. Выпускались фильмы об ужасающих передрягах наших «перемещённых лиц» («У них есть Родина»). А поэты-песенники тоже решили себя обезопасить: поспешили настряпать песен о тоске, обуревающей нашего моряка за рубежом.

То и дело звучало «И там (за рубежом – В.П.) глаза матросские туманились тоской», «Нет, не по мне краса в чужом окошечке…, в чужих морях бродил и тосковал» (Марк Бернес, кстати, про это пел) и т. п. А вот современному россиянину оказался нужным и «берег турецкий», и пляж таиландский, и пейзаж итальянский. Ему будет смешно читать вирши про желания поскорей убраться из-за границы. Людям же постарше прыть поэтов понятна: не отметишься в шельмовании «забугорной» жизни – попадёшь в разряд подозрительных личностей. Так недолго до обозрения отечественных красот - колымских пейзажей – через колючую проволоку.

А кампания шла, набирая темпы. Закрыли музей западного искусства, иностранные журналы отправили в спецхран. В том числе научные. Это оказалось на руку многим плагиаторам: поди теперь, докажи, что не сам открыл, а чужим воспользовался!

Да что наука! Сто лет выпускали булочку – «французскую». В 1947 году она выпускалась уже под названием «городская» (как будто на селе тоже булочки пекли!) Известное ещё с царских времён кафе «Норд» сменило вывеску на «Север». Поговаривали, что ради очищения русского языка от «иностранщины» собираются заменить «галоши» на «мокроступы», а вольтметр на «напряжемер».

Появились публикации о том, что вообще всё зарубежное – это ущербное. А приоритет везде и во всём был за Россией. Сочинялись фальшивки: то про некого дьяка, изобретшего аэростат гораздо раньше братьев Монгольфье, то про крестьянина Артамонова, тоже опередившего иностранцев в создании велосипеда, и т. д. Умным, знающим и честным было тошно от этих фальсификаций, ронявших престиж нашей страны.

Первую скрипку играл в этой кампании любимец Сталина А.Жданов. Он всех учил – писателей, композиторов, художников – что сочинять и как сочинять. А сам умел сочинять лишь партийные циркуляры и погромные статьи.

Различным бездарным политиканам кампания была настоящей манной небесной. Например, для «народного академика» Т.Лысенко. Он развернул настоящую войну против генетики, которой навесили ярлык «вредного заблуждения», а учёным, признававшим её - вершителей антипатриотического деяния. Лысенко и его сподвижниками «тлетворному вейсманизму-морганизму» противопоставлялся наш экспериментатор-селекционер Мичурин, который, де, шёл правильным путём. Много наших учёных из-за происков «народного академика» нахлебались лагерной баланды, а иные сгинули в лагерях. Нашей науке был нанесён колоссальный ущерб.

Мы расскажем о последствиях этой кампании, которая вскоре приняла, практически, нацистский характер. Мы должны знать не только наших героев, но и антигероев. Из истории нельзя делать сладкий ублажающий десерт. Тем более что мы снова наблюдаем некоторые попытки возврата если не к изоляционизму, то, по меньшей мере, к ограничению информации извне – ради комфортности своего властного существования.

Материалы в разделах «Публикации» и «Блоги» являются личной позицией их авторов (кроме случаев, когда текст содержит специальную оговорку о том, что это официальная позиция партии).