В 2015 году власти Германии пустили на свою территорию около 1 миллиона беженцев, приняв вместе со Швецией и Австрией основной удар миграционной волны, захлестнувшей Европу.
В ночь на 1 января около тысячи молодых людей арабско-североафриканской внешности в возрасте от 18 до 35 лет, стали нападать на женщин около вокзала в г. Кельне, совершать развратные действия, отнимать сумки и драгоценности. 1 января 90 женщин обратились в полицию Кельна с заявлениями о грабежах и сексуальном домогательстве, одно из поступивших заявлений было заявлением об изнасиловании (по другим данным от пострадавших поступило 379 заявлений).
Аналогичные нападения были совершены также в Гамбурге и Штутгарте, однако там нападения имели менее массовый характер: и нападавших, и пострадавших было намного меньше.
С чем же столкнулась Германия: с пьяной выходкой распоясавшихся мигрантов или тщательно спланированной провокацией?
В пользу того, что обкуренные и перепившие мигранты решили наказать гостеприимных немцев за их гостеприимство говорит один из показателей мировой криминальной статистики: в крупных мегаполисах преступность мигрантов всегда выше, чем в среднем по стране.
На этом аргументы в пользу спонтанного характера действий нехороших парней с арабского востока заканчиваются.
Все остальное свидетельствует о спланированном характере акции. Во 1-х, характер посягательств – либо насилие на сексуальной почве либо хищение имущества, говорит о том, что нападавшие действовали в рамках строгих инструкций: не убивать, не ломать руки ноги, машины не поджигать, витрины не громить, а только нападать на женщин, либо нарушая их половую неприкосновенность, либо посягая на их имущество.
Во 2-х, возрастные характеристики – люди за 35 лет среди нападавших практически отсутствовали, что говорит о том, что существовали возрастные фильтры, отсекающие людей, которыми в силы их жизненного опыта сложнее манипулировать.
В 3-х, синхронность действий нападавших в 3 крупных германских городах, - но отнюдь не лидирующих по числу мигрантов, нашедших в них приют, говорит о том, что речь идет об акции воздействия на общественное мнение, а не об естественной реакции неблагодарных мигрантов на германское изобилие. В 4-х, важной представляется и локализация места нападения. Неужели из миллиона мигрантов распоясавшаяся молодежь отдыхала только в 3 местах, и эти места оказались аккурат в тех местах, где было много женщин и много туристов? Конечно же, в жизни случаются самые невероятные совпадения. Но не такие.
Можно привести еще 5-х, в 6-х, в 7-х, но я ограничусь только одним соображением: мой опыт изучения трех дюжин конфликтов с использованием этнического фактора говорит о том, что конфликтов, в которых участвовало хотя бы 20 человек, возникших стихийно, не было. Все конфликты, в которых агрессивно настроенных злодеев было более 20, были спланированы и , как правило, спланированы тщательно. Почему? Да просто потому, что, когда количество участников с одной стороны превышало 20 человек, среди них находились положительно настроенные лидеры, которые предотвращали конфликт, не допуская ни насилия, ни прочей поножовщины. В кельнской ситуации о ребятах северо-африканской внешности, которые бы останавливали своих соплеменников, ничего не слышно.
Что же ждет виновных в преступлениях, совершенных в Кельне, Штутгарте и Гамбурге? Не так уж и много:
249 УК Германии (применение насилия с опасностью для жизни или здоровья человека при изъятии чужой движимой вещи) предусматривает наказание от 1 года; в менее тяжких случаях – от 6 мес. до 5 лет.
177 УК Германии (принуждение к сексуальным действиям с применением силы либо угрозы, реально опасной для здоровья и жизни) предусматривает наказание на срок не менее года, в особо тяжких случаях – не менее 2 лет. Дальше я напишу о выводах, в которых никак не могу быт уверен, но которые сами напрашиваются.
Германская полиция – одна из лучших полиций в Европе. Ее численность – 265 тыс. человек. Рейтинг доверия к ней населения составляет 85 % на 2010 год. Если в Москве во время стихийных потасовок задерживают процентов 30- 40 % участников, а затем по видео - оставшиеся проценты, то трудно поверить, чтобы в Германии полиция работала хуже.
Тем не менее, в Кельне оказалось то ли 0, то ли трое задержанных, а полиция оказалась не готова к возникшей ситуации. Мне это, почему- то, напоминает 4 сентября в Беслане: автобус с вооруженными боевиками, как нож через масло преодолел десяток блок постов.
Представить себе, как тысяча молодых арабов напивается, приходит в агрессивное состояние, валит к вокзалу, но ни полицейские, ни охранники, ни просто граждане (а в Германии живут именно Граждане страны, а не херры с паспортом в кармане) ничего не заметили.
И я хочу посоветовать Ангеле Меркеле: если Вы хотите найти виновных, изучите связи и взгляды тех полицейских руководителей, которые принимали решения в тот знаменательный день. Разумеется, есть вероятность, что в новогоднюю ночь на ответственное руководство в полиции трех не самых маленьких городов заступили одни дебилы, но поверить в это сложно. Если же это были не дебилы, то почему после первого же заявления на место не рванула группа немедленного реагирования? Отгадка «Кельнской загадки» важна не только для Германии, но и я для всех стран, которых затронули процессы миграции.
Она нужна хотя бы для того, чтобы сорвать с хитрых провокаторов маску «злобного мигранта, угрожающего европейскому благополучию». И напоследок: я совершенно точно не удивлюсь, узнав, что неуловимые кельнские провокаторы и ИГИЛ пасутся из одного источника.
