—Дмитрий, 24 сентября…
—...произошла национальная катастрофа. Здесь я согласен с оценкой Павловского о том, что пост президента был передан в результате частной сделки. В самой большой стране мира (стране с тысячелетней историей и населением в140 миллионов человек) фактически состоялась предкоронация. То, что Путин, как на Оскар, будет номинирован от партии власти кандидатом в президенты, предположить можно было вполне, но эстетика мероприятия была совершенно кошмарной. Мне представлялось, что должен был как минимум выйти какой-нибудь спикер от партии и сказать, что в результате консультаций появилось такое-то предложение…
—Но Дмитрий Анатольевич сообщил: «Ваши аплодисменты дают мне право не объяснять»…
— Эти же аплодисменты дают мне право сказать, что это был бенефис двух политиков под массовку, собранную в Лужниках. Всё это напоминает другой сентябрьский съезд—съезд в Германии 34-го года, который снимала для своего фильма «Триумф воли» Лени Риффеншталь.
Во всяком случае зрелище было гораздо худшим, чем Лужники-2007, где Путин в чёрной водолазке объяснял, что построит всех от и до, а кого надо —закатает в асфальт.
—Итак, выборы состоялись?
— Всё было сделано для того, чтобы мы представили, что выборы состоялись. Но это не так. Думские точно не состоялись, потому что их результат непонятен, а до президентских ещё полгода, и предвосхищать результат неправильно.
—Вы это серьёзно сейчас говорите?
— 99,9 в периоде —не то же самое, что сто процентов. Пока матч не сыгран, урны не вскрыты, математически существует шанс изменить предсказуемость результатов. Почему я так говорю? Потому что ведь было что-то, что заставило Путина изменить план, который последовательно и чётко реализовывался с января этого года.
А сюжет был вполне понятен: вот партия, вот Народный фронт, вот список партии во главе с Путиным, и вот Путин (условно говоря, 5–6 декабря — то есть после парламентских выборов) объявляет, что выдвигает свою кандидатуру на пост президента. Но произошло нечто важное, что изменило лицо избирательной кампании. Полагаю, 5 мая, когда было объявлено о создании Общероссийского народного фронта, никто не мог предположить, что всё закончится 24 сентября списком ЕР во главе с Медведевым.
—Что произошло?
—Думаю, проблема в рейтингах и в отношениях. Народный фронт не смог взогнать рейтинг Путина до небес 2007-го года, хотя Чуров может нарисовать сколько угодно. Но Путин, в отличие от нашего Грищенко, не хочет и не хотел таких выборов, какие прошли в Саратове в марте этого года. Путин хотел всенародной легитимности, он хотел, чтобы страна превратилась в Лужники образца 24 сентября.
Существующий тандем (впервые за долгое время) показал, что в стране можно быть первым номером в политике, не занимая Кремль (такое удалось разве что Ивану Грозному). Кто может поспорить, что четыре года на посту президента Медведева главным был Путин? Поэтому Путину и хотелось всенародной легитимности. Но он построил вертикаль власти с равнодушным обществом. И если станет президентом, то станет президентом равнодушной страны.
—Кстати, ровно год назад вы сказали в интервью нашей газете, что не думаете, что Путин будет выдвигать свою кандидатуру на третий срок.
—Да, я говорил, что третий срок Путина был бы ошибкой. И он её совершил. Ход событий покажет, что никаких двенадцати лет у него нет.
—Вам казалось, что если он объявит о своём решении быть президентом, это соберёт многотысячные митинги. Однако после объявления о рокировке в тандеме из 12 миллионов жителей Москвы на акцию протеста пришли несколько сотен…
—Выйдут и тысячи. Никто не знает, что произойдёт 31 октября на Триумфальной площади, что будет 5 декабря или в апреле после президентских выборов. Посмотрим. Пока страна переваривает конструкцию «Путин на 12 лет». Очень многие уже захотели уехать. В реальную (не внутреннюю) эмиграцию. И им уже сказали, что границы открыты. Через три дня после этих слов ФМС сообщила, что загранпаспорта будут оформляться буквально за три дня. Это прозвучало как ответ тем, у кого их нет.
—А что, собственно, изменилось по сравнению со вчерашним днём? Первый де-факто номер в политике решил де-юре занять это место.
—Предопределённость. Здесь есть психологический момент. Если человеку сказать дату смерти (причём неважно, когда это произойдёт — завтра или через двадцать лет), жизнь его станет катастрофичной. Так и в нашем случае. Когда показали, что предопределено именно это и настолько, социум осознал потерю свободы выбора.
—А так социум был не в курсе?
—Вопрос в том, что Путин был лидером тандема, команды, а теперь создаётся режим его личной власти. То есть всё в стране повисает на нём (на его рейтинге, фамилии, физической персоне). В 2007 году Путин удержался от ошибки изменить Конституцию и стать Лукашенко, а сейчас не смог.
Россия подвешена на двух нитях — цене на нефть и лично Путине. Трудно предположить, когда цена нефти опустится до 50 долларов за баррель или каково в дальнейшем будет состояние здоровья горячо любимого вождя. Это очень большие риски.
—Несмотря на все ожидания, рокировка в тандеме многих шокировала. Считается, что Медведев предал свою аудиторию, которая поверила его словам о модернизации и той самой свободе, что лучше, чем несвобода. На ваш взгляд, вообще развилка-то была? Или второй путь существовал только в воображении и словах Медведева?
—Была развилка. Медведев не врал в своих «хотелках». Однако старая договорённость, видимо, была такой мощной, что, когда пришёл час икс, все его «хотелки» были жёстко остановлены. Но на тот момент они уже были озвучены («Россия, вперёд!», курс на модернизацию, Сколково), причём с высокого поста — поста президента. И безусловно, у него появилась своя аудитория. И конечно, он её предал. Если бы он говорил: я — верный продолжатель, страна идёт вперёд семимильными шагами, мы строим суверенную демократию… Вот это было бы честным продолжением Путина во времени. Но он строил другой имидж.
—Как вам видится, в стране начиналась кампания по выдвижению Медведева в президенты на следующий срок (с ведома Путина, разумеется)?
—Нет. Я такого не заметил.
—Тогда что такое история с «Правым делом»?
—Попытка Медведева создать свою партию.
—Личная, самостоятельная попытка, не согласованная с Путиным?
—Если бы она была согласованной, с «Правым делом» всё было бы в порядке.
—То есть Медведев рискнул выскочить из своего управляемого нано-костюмчика в большую политику?
—Да.
—Не верю, что Путин был не в курсе…
—Он сразу стал в курсе. И показал, что печальны те походы во власть, на которые не испрошено разрешение и не получено добро.
—Двумя днями реальной политики назвали СМИ раскол в «Правом деле». Были у Прохорова шансы?
—Ни малейшего. Если бы они были, это означало бы, что политический строй сменился, нет больше вертикали власти и мы не строим суверенную демократию. Но мы живём в другой реальности.
Это была последняя игра Медведева, проект под ковром, где ставки были колоссальные. И Медведев поднимал свои ставки. Ему казалось, что аудитории, которую он создавал, хватит, чтобы он смог на решающие переговоры прийти сильным. Этого ресурса не хватило. Медведев проиграл подковёрные праймериз и сдал ресурс. Решение закрыть проект «Правое дело» было принято за месяц до того, как об этом заявил президент. И только потом придумали Ройзмана. Какой Ройзман, когда речь идёт о российском престоле?
—Некоторые западные СМИ очень жалеют Медведева: «Не грусти, маленький Дима»...
—А что его жалеть? Ему же не судьбу Михаила Борисовича Ходорковского предложили. Ему предложили премьерство, лидерство в списке партии власти. Моя личная концепция: он получил больше, чем мог бы получить. И я бы не советовал сейчас никому внутри власти ссориться с Медведевым. Примеры Рахимова, Лужкова, Шаймиева, Миронова, Кудрина показывают, что этот человек может решать вопросы, если ему совсем надо.
—Владислав Сурков как-то сказал: «Нет у общества «второй ноги», на которую можно переступить, когда затекла первая. В России нужна вторая крупная партия». «Правое дело» — уже не первый инициированный администрацией президента политический проект и ею же уничтоженный.
—Всё создаётся по циклам. В 2003 году —«Родина», в 2007-м —«Справедливая Россия», в 2011-м—«Правое дело». Но с ним не пошло совсем. Потому что здесь речь шла о конфигурации президентских выборов, о том, кто будет первым номером.
— Почему российским властям не удаётся выстроить одновременно и эффективно работающую, и подконтрольную им партийную систему? И вообще так бывает?
— Нет. Как тактика создание второй партии —хорошо. Она аккумулирует большое количество голосов и перебрасывает их в поддержку «Единой России». Но две оппонирующие друг другу партии создать нельзя, если центр принятия решений находится в одной точке. Иначе эта вторая нога не живёт: ни левая —«Справедливая Россия», ни правая —«Правое дело», ни националистическая —«Родина». Большего одного цикла эти партии не выдерживают.
У страны может быть две ноги (как Демократическая и Республиканская партии в Америке), у власти—нет.
—А как вы думаете, почему Медведев позволил себе ляп о том, что Барак Обама и Хиллари Клинтон никогда не конкурировали между собой? И редактор «Эха Москвы» буквально за голову схватился: «Кто ж Вам такую глупость сказал, что Вы решили повторить её на весь мир? Вот горе-то...»
— Может, это и не ляп, а циничный расчёт? Это фраза подействовала на того, на кого и должна была подействовать. Большинству объяснили, что у нас демократия не хуже, чем во всяких «заграницах». Там Обама с Клинтоном не воюют, и у нас Медведев с Путинным не воюют. И если это говорит президент, ему верят. Люди же не знают, как оно там на самом деле.
Что же касается «погружённых», таких как Венедиктов, так им что ни скажи, на них никакие фразы не действуют. Другой вопрос, что кто-то оскорбится, что нас за идиотов держат. Тут ответ один: если вам кажется, что вас держат за идиотов, то вам кажется правильно. Власть свою точку зрения изложила. Теперь надо думать о тех, кто эту точку зрения не приемлет.
—И что вы надумали?
—В декабре в избирательных бюллетенях будет семь партий. Так случилось, что из демократических осталось только «Яблоко». Можно пропустить выборы и сказать, что голосовать не за кого, но для миллионов людей с демократическими взглядами это будет неправильный выбор.
Давайте я вам нарисую страну образца марта 2011 года. В парламенте —«Единая Россия», ЛДПР, КПРФ, в марте же Путин избирается на шесть лет, а мы понимаем, что на двенадцать. Условно говоря, пожизненно. Как вам этот вариант?
Вторая картинка: в думе четыре партии: ЕР, КПРФ, ЛДПР, «Яблоко». И Путин президент. Но только не с первого тура, а со второго.
—С чего вдруг со второго?
—Допустим, со второго. Это две разные страны весной следующего года.
—Чем?
—Тем, что в случае второго варианта любой человек понимает, что есть предел. Сейчас пределов нет: я встану рядом с богом, закрою любую партию, что такое с Транснефтью, когда с ней всё в порядке, кто такие Прилепин или Шевчук?..
—То есть вы набираете пять процентов, получаете один мандат, и это уже две разные страны?
—Да. Наличие даже одного места в думе будет означать, что квинтэссецировано наличие трёх миллионов человек, которые отражают демократические взгляды.
—Разве сейчас власть не знает о наличии таких людей? Разве не им Путин предлагал собираться не на площади, а за общественным туалетом, сказать под камеры всё, что думают, и, «цокая копытами, удалиться в сторону моря»?
—А если за общественным туалетом соберётся три миллиона человек? Если бы всё это не влияло, то не придумывали бы такие комбинации, как с ОНФ. Зачем? Есть ЕР, есть «План Путина», есть сам Путин—наш президент. Но, значит, что-то происходит (личная неуютность или рациональное понимание, что страна —это баланс разных интересов), что заставляет действовать иначе.
—Борис Немцов, например, призывает портить бюллетени, памятуя о тех же миллионах: мол, миллионы испорченных бюллетеней — это миллионы на Триумфальной площади.
—Я считаю движение «Нах-нах» первым помощником нынешней политической системы. Агрегировать недовольных для того, чтобы не дать им возможности проголосовать за альтернативу, значит поддержать «Единую Россию». Если партию испорченных бюллетеней поддерживает, предположим, семь процентов населения, то после пересчёта бюллетеней 3,5 процента голосов достаются «Единой России». Поэтому, обращаясь ко всем гражданам, я повторяю слова Навального: приходите на выборы, голосуйте за любую другую партию, кроме «Единой России». Но обращаясь к демократам, я говорю, что им нужно голосовать только за «Яблоко». Сдать всё или оставить остров Крым —пусть каждый решит сам.
—Каспаров призывал не голосовать за Явлинского, потому что «Яблоко» не пройдёт проходной барьер.
—У нас есть реальный шанс это сделать. Как и у партии испорченных бюллетеней есть шанс набрать голоса сторонников. Это примерно одни и те же проценты. Только в нашем случае в парламенте будет кто-то, а в их —не будет никого. И это принципиальная разница. Вот такая альтернатива: парламент без демократов вообще или с нелюбимыми демократами из «Яблока». Но если вы идёте голосовать за демократию, права человека, нужные законы, нормальные взаимоотношения с Европой и США, за отсутствие сумасшедшего оборонного заказа, эту нелюбовь, мне кажется, нужно вынести за скобки. В общем, каждый, исходя из этой альтернативы, будет принимать решение.
Кстати, эти выборы важны мне не как политику, а как гражданину. Объясню, почему. Я не вижу на этих выборах вариантов избрания себя в нынешней политической ситуации. Такого не было ни на одной избирательной кампании. Во всех выборах, в которых я участвовал, я ощущал пусть мизерную, но возможность быть избранным. Поэтому у меня сейчас такое же состояние лёгкости, как это было в 89-м году, когда я призывал тех ребят, с которыми учился в мединституте, идти на площадь. Дело не в мандатах или карьере, дело в чистой идее. Это не моя кампания. Эта кампания за мою страну.
