История с исключением Дрездена из Cписка всемирного наследия ЮНЕСКО чрезвычайно поучительна.
«Флоренция на Эльбе», как часто называют столицу Саксонии, неизменно привлекает туристов своими архитектурными памятниками, и в первую очередь — дворцовым ансамблем Цвингер, где расположена Галерея старых мастеров (Дрезденская галерея) и где находятся такие шедевры, как «Сикстинская мадонна» Рафаэля, «Святая ночь» Корреджо, «Динарий кесаря» Тициана, «Автопортрет с Саскией на коленях» Рембрандта, «Портрет мальчика» Пинтуриккио, «Возвращение Дианы с охоты» Рубенса, и другие. При этом исторический центр города в феврале 1945-го был практически стерт с лица земли после налета англо-американской авиации, а после войны сорок лет восстанавливался.
Недостающие фрагменты зданий вытесывали заново, и сегодня их легко отличить по более светлому оттенку. Так, у знаменитой Фрауэнкирхе (в 2006 году, когда мне впервые удалось попасть в Дрезден, это было одно из самых сильных впечатлений) лишь одна из стен из уцелевшего после бомбардировок темного камня, а все остальное — желтоватого цвета, изготовленное по сохранившимся фотографиям и рисункам…
И вот теперь Дрезден — вне Списка всемирного наследия. Почему? История эта давняя — о необходимости нового транспортного моста, связывающего городские районы, расположенные на разных берегах Эльбы, говорили много лет. В 1994 году администрация города утвердила «Транспортную концепцию», где говорилось, что необходимо улучшить связь между новыми промышленными районами и центральной частью города, а через десять лет появилась идея строительства моста Вальдшлесхенбрюкке.
Однако в 2004 году ЮНЕСКО внесло Дрезден в Список всемирного наследия, и объектом охраны были объявлены и город как единый памятник, и 18-километровая полоса вдоль берега Эльбы с парками и памятниками XVI--XX веков, восприятие которой грозило нарушить строительство нового моста. Разгорелись острейшие дискуссии — одни считали, что нужно построить мост и дать развиваться городской экономике, другие — что нужно во что бы то ни стало сохранить исторический облик долины Эльбы.
В феврале 2005 года в Дрездене провели референдум — и 68% процентов его участников поддержали строительство моста. В ответ глава немецкой комиссии ЮНЕСКО Вальтер Кирхе заявил, что «Дрезден не может в одностороннем порядке принимать решения о строительстве объектов, которые могут нарушить исторический облик города, ставя тем самым под угрозу мировое культурное наследие», и когда ЮНЕСКО пригрозило исключить город из Списка всемирного наследия — городской совет Дрездена, не желая таких последствий, приостановил проектные работы. В конце концов дело дошло до Федерального конституционного суда Германии в Карлсруэ, который постановил: «Волеизъявление народа как форма прямой демократии должно стоять выше различных административных договоренностей, даже таких, как Конвенция о всемирном культурном наследии»…
Дрезден — о чем можно только сожалеть — выбыл из Списка всемирного наследия, но это сознательный выбор его жителей, которые предпочли то, в чем больше нуждаются. И никто не может сказать, что городские власти пренебрегли мнением народа, не совпадающим с их собственным.
Аналогии с Петербургом напрашиваются — применительно к «Охта-центру», лоббисты которого в последнее время усилили свою рекламную кампанию. Так, гендиректор «Охта-центра» Николай Танаев заявляет, что строительство газоскреба именно с 396-метровой высотой необходимо потому, что при разрешенной в этом месте 100-метровой высоте «не удастся разместить все запланированные общественные и офисные помещения в границах существующего участка». А перенести строительство куда-нибудь за черту КАД нельзя потому, что «штаб-квартиры ведущих промышленных компаний и банков традиционно размещаются либо в центральной части городов, либо рядом с центром». Наконец, главное: оказывается, «в Петербурге сегодня нет места, откуда город был бы виден во всей своей красе», и лишь с появлением газпромовского монстра такая возможность появится…
Между тем простейшие геометрические расчеты, которые проделал петербуржец Всеволод Шифрин, показывают, что распределение полезной площади газоскреба по всему участку, который выделен для строительства, позволяет разместить все то же самое, не превышая 45-метровую высоту. И даже если здание займет только половину участка — можно уложиться в 90 метров.
Далее, если бы какая-нибудь из ведущих компаний попробовала бы построить себе небоскреб в центральной части Рима, Праги, Кракова, Берна или Зальцбурга, весь исторический центр которых (а не отдельные части), как и центр Петербурга, входят в Список всемирного наследия — ей немедленно указали бы на дверь, заявив, что это решительно невозможно. Что касается обозрения Петербурга сверху во всей красе, то по такой логике можно было бы потребовать строительства газоскреба на Дворцовой площади или на Марсовом поле — видно было бы еще лучше.
Решать, быть газпромовскому небоскребу или нет, должны жители — а не питерские власти, прочно связанные с газовым монополистом. Но городской референдум, на котором жители могли бы высказать свое мнение относительно строительства 396-метрового монстра, провести так и не дали: две попытки инициативной группы, координатором которой был автор статьи, наткнулись на сопротивление городских властей. Казалось бы, если (как нам объясняют смольнинские агитки) число сторонников газоскреба больше, чем число его противников, почему надо так бояться референдума? Или они прекрасно знают, как на самом деле настроено общественное мнение?
Впрочем, это касается не только газоскреба — неприятие любых референдумов (кроме тех, что организованы самой властью) давно уже стало визитной карточкой российской власти.
Источник: www.spb.yabloko.ru
