Например, мало кто знает, что сын Михаила Тимофеевича Виктор тоже, оказывается, конструирует оружие. Работает в одном КБ с отцом, и его автомат недавно принят на вооружение. Накануне юбилея мы встретились с Виктором Михайловичем, таким же, кстати, молчуном, как и его отец, и попытались разговорить Калашникова — младшего.

 — Это правда, что вы познакомились с отцом в юношеском возрасте: приехали в Ижевск с чемоданом и гармонью,  пришли к Михаилу Тимофеевичу и сказали: “Здравствуйте, я ваш сын!”?

— Да, примерно так все и было. Только не я сам приехал, а он меня из Казахстана привез, когда мама умерла. Так получилось, что брак между ними не был зарегистрирован, и они жили отдельно: мы с мамой в Казахстане, он — в Удмуртии. Когда мама умерла, я переехал в Ижевск к отцу. У Михаила Тимофеевича и его жены росли три дочери, так что у меня сразу стало три сестры. Я окончил школу, поехал поступать в Казанский авиационный институт, но не прошел по конкурсу и вернулся в Ижевск. Попал на тот самый завод, где работал Михаил Тимофеевич. Между прочим, понятия не имел, чем он занимается, знал только, что конструктор. 

— Сейчас рядом с отцом остались только вы и сестра Елена. Ее сын, насколько я знаю, выбрал юриспруденцию, а ваш,  как и дед Михаил, собирался продолжить династию оружейников. Ну, так как, услышим мы о третьем Калашникове? 

— Вряд ли. Начал Миша с “нашего” машиностроительного факультета, но потом перешел на факультет менеджмента и маркетинга. Теперь у него своя фирма и частный магазин охотничьего оружия.

— Интересно, сами оружейники — меткие стрелки?

— А как же! Только от этих стрельб мы все полуглухие. По инструкции надо во время испытаний оружия наушниками пользоваться, а мы часто без них... Вот и туговаты оба на ухо — и я, и отец.

— Об автомате Калашникова знают все, а какие новинки на вашем счету?

— Пистолет-пулемет “Бизон”, например. Из него на 190-летнем юбилее завода стрелял Черномырдин. Этот пистолет предназначен для легкобронированных целей, в его магазине 65 патронов, в то время, как в обычном — 30. Опытная партия “Бизонов” уже на вооружении  МВД России. 

— И как же оценивает Михаил Тимофеевич ваши конструкторские идеи? Хвалит, замечания делает?

— На похвалы отец скуп, поблажек не дает ни себе, ни другим. Но когда узнал, что “Бизон” принят на вооружение, очень радовался за меня. Я к этому времени успел поучаствовать в двух конкурсах, но победил Михаил Тимофеевич со своим АК-74. Потом я предложил автомат “Абакан”, но пальму первенства отдали автомату Никонова, удача опять отвернулась от меня. Поэтому успех “Бизона” стал таким событием для нас с отцом.

— А вы знаете, над чем сейчас работает отец?

— Разрабатывает новые образцы автомата Калашникова — 101, 102, 104, 105. Они приняты на вооружение как коммерческие,  теперь надо подогнать их под патроны западных стандартов. Тогда можно будет продавать их за границу. 

— Сколько же конструкторы оружия получают за свой труд?

— Скажу так — меньше тысячи рублей. Зарплату, как и на многих оборонных предприятиях, задерживают. Знаю, что и отцу пенсию задерживали.

— А как же авторские гонорары, отчисления за изобретения и прочее?

— О чем вы говорите? Все, что мы предлагаем — в собственности предприятия. Нам полагаются лишь авторские свидетельства, у меня их двадцать одно и еще семь патентов. 

— В городе строится музейно-выставочный комплекс. Говорят, что Михаил Тимофеевич собирается передать  ему в дар свою уникальную коллекцию оружия?

— Да, слышал об этом.

— А вам не хотелось бы стать обладателем такой коллекции?

— Нет. Во-первых, на это надо особое разрешение, хранить оружие можно далеко не всем. Во-вторых, это же постоянная головная боль — вдруг украдут? Да и когда на работе все время имеешь дело с оружием, нет желания еще и дома им любоваться. 

— Не обидно, что вы — в тени отца? Обречены быть вторым?

— Никакой обиды нет, мы же делаем общее дело. Пока существует государство, надо его защищать, правда? Не только языком дипломатии...

 — А орден Андрея Первозванного,  врученный Президентом вашему отцу, удалось в руках подержать? 

— Конечно. 

— Камни-то настоящие?

— Ну что вы?! Нет там никаких бриллиантов, эмаль на металле — вот и все.