|
"Томская неделя" за 14 сентября 2000 года
В Элисту за драгоценной ношей
Ирина Корнева
Блеск и нищета Калмыкии
Александр Яковлев
|
|
В Элисту за драгоценной ношей
Полтора года назад, в феврале 1999 года, заканчивая свой репортаж о поездке журналистов "Томской недели" в Калмыкию, заместитель главного редактора
Сергей Симонов написал: "До свидания, Элиста! До встречи!". Концовка, ввернутая ради красного словца, оказалась пророческой, о чем Симонов тогда
и не подозревал. В первых числах сентября Союз журналистов России вновь отправил корреспондентов "Томской недели" в "горячую точку" -
город Элисту, столицу Республики Калмыкия, где безраздельно властвует Кирсан Илюмжинов, которого его народ называет не иначе, как хан.
Калмыкия встретила нас как родных - горячим ветром из степей и раскаленным по-летнему воздухом.
После дождливой Москвы это было как благодать Божья. Но "горячей точкой" Элисту российские журналисты называют между
собой не только из-за южного климата. Журналистам здесь приходится работать в условиях почти военных - передвигаясь по
городу перебежками, маскируясь под невинных элистинских корреспондентов проправительственных газет, укрываясь по ночам
на "явочной" квартире. Уже два года так работают в Элисте команды журналистов из лучших изданий России, в число которых
входит и "Томская неделя". Два года и три месяца прошло с тех пор, как была зверски убита Лариса Юдина, редактор оппозиционной
Илюмжинову газеты "Советская Калмыкия сегодня". Люди из окружения президента сделали все, чтобы растоптать неугодную газету,
рассказывающую о коррупции калмыцкой власти, о бесстыдной жадности элистинских чиновников, о глупых и бессмысленных
методах руководства правительства республики А газета, глянь-ка - живет! И продолжает писать правду в противовес лживым и
официозным изданиям типа "Известий Калмыкии" или "Элистинских новостей".
Номер, который подготовили трое журналистов "Томской недели" и который вышел в феврале
1999 года, в Элисте помнят до сих пор. Говорят, что он был одним из самых толковых, интересно и со знанием дела написанным.
Что ж, хорошо, коли так. В этот раз мы ездили вдвоем. И работать было гораздо труднее. Не только потому, что за четыре дня
собрать материал для восьмистраничной газеты в чужом городе немыслимо трудно. Очень мешало то, что чиновники
на всех уровнях власти - от простого клерка в мэрии до министра в правительстве - встречают журналиста в штыки, даже не
интересуясь, о чем он хотел поговорить. Видимо, товарищам есть что скрывать Да и обычные жители Элисты стали куда менее
словоохотливы, явно видно, что боятся сказать что-то не то, боятся, что за высказанное публично мнение их уволят с работы
или придумают какое другое наказание Вот для этого российские журналисты и продолжают выпуск "Советской Калмыкии
сегодня", передавая ее из рук в руки, как драгоценную ношу, - для того чтобы люди могли говорить правду, не боясь, что
власть их за это накажет.
Ирина КОРНЕВА.
Блеск и нищета Калмыкии
Степь да степь кругом. На этих землях осел и существует единственный азиатский народ, проживающий в Европе.
Чем дальше от парадной Элисты, тем меньше оптимизма и доверия вызывают слова президента Калмыкии Кирсана Илюмжинова о скором
процветании калмыцкого народа. Молодого президента, сумевшего построить шахматную олимпийскую деревню CITY CHESS,
так называемый прообраз городка третьего тысячелетия, вряд ли в следующем тысячелетии в Калмыкии будут вспоминать добрым словом.
Hаверное, у Кирсана Илюмжинова был шанс стать великим человеком. Наверное, у него был
шанс улучшить жизнь своего народа. Этим шансом он не воспользовался. Он ограничился "точечными" экспериментами и проектами,
которые вызывали у местного населения не только удивление, но и насмешку. Ради справедливости следует сказать, что некоторые из
них в принципе были здравыми. Например, что ж плохого в стремлении наладить в республике полную переработку сельскохозяйственного
сырья и таким образом увеличить добавленную стоимость выпускаемой в Калмыкии продукции.
Но реализация хороших идей без комплексного подхода, как правило, не дает эффекта.
В Элисте построили мощную фабрику первичной переработки шерсти "Элми". Но в скором времени обнаружилось, что на
ней уже нечего перерабатывать. К тому времени овцеводство в сельскохозяйственной Калмыкии приказало долго жить. В начале
90-х годов в республике насчитывалось 3,5 миллиона овец. Сейчас на одного жителя приходится лишь по одной овце.
Мир о Калмыкии узнает из уст молодого президента и красочно оформленных справочников,
брошюр, книг. Мне в руки попал справочник "Деловая Элиста", изданный в 97-м. В нем город Элиста, а вместе с ним и вся Калмыкия
живет, развивается, процветает. Вот, например, зверосовхоз "Аршанский", преобразованный в 92-м году в ТОО "НАРН". Сообщается
о больших планах на будущее. Вот одна женщина бережно держит живого пушного зверька. Вот другая женщина демонстрирует
норковые шапки. Вот два мужчины показывают пушнину.
Когда этот справочник готовился к
выходу, зверосовхоз "Аршанский" уже дышал на ладан. Корма для норки стали "золотыми". Своей же кормовой базы, например,
в виде мясных субпродуктов, не стало. Мясокомбинаты перестали их производить, а вскоре и вовсе остановились. Руководство
зверосовхоза продолжало надеяться на какие-то кредиты, субсидии. Но потом, осознав наивность своих ожиданий, приступило
к сокращению рабочего люда, а затем - к лишению жизни последних зверей.
...Разумеется, всего этого я не знал, отправляясь из Элисты в поселок Нарын, в бывший
зверосовхоз. На территории, где в шедах некогда суетилась и нагуливала вес норка, звероводством и не пахло. У проходной на скамейке
восседала пожилая калмычка и грустно смотрела на мир сквозь темные очки. Она бдительно сторожила собственность пайщиков,
многие из которых, уволенные по собственному и не собственному желанию, до сих пор продолжают на собраниях упрекать и ругать
конторское начальство. Раньше эта женщина, Валентина Азыковна Манжиева, была звероводом, передовиком производства, теперь -
сторож пенсионного возраста. Их в ТОО "НАРН" - 17. Почти столько же, сколько и основных рабочих.
"Когда в совхозе было полно норки, мы хорошо жили, - говорит Манжиева. -
Садились в автобус и ехали в Элисту на базар за картошкой. Мешками ее могли закупать. А сейчас не могу купить и одного мешка".
У Манжиевой четверо детей. Старшие сын и дочь до сих пор не могут найти работу. Маленькой пенсии на четверых не хватает. А
зарплату в 230 рублей в совхозе выдают только продуктами, преимущественно макаронными изделиями. Семья Манжиевой питается лапшой.
Правда, когда Валентина Азыковна получает пенсию, она покупает килограмм яблок для двухлетнего внука Валеры.
Старая калмычка полна страхами и надеждами. Она задолжала за газ 1500 рублей и теперь опасается зимнего отлучения от газа.
Свои маленькие надежды Манжиева связывает с совхозным зерном, которым будут выдавать ей и другим работникам зарплату.
"Зерно можно продать. А если удастся весной купить двух поросят, то его можно оставить у себя", - рассуждает женщина. Как
накопить деньги на поросят? "Значит, не буду брать в долг", - неуверенно произносит Валентина Азыковна.
На территории мне встретился пожилой человек с топором в руках. Это агроном на
общественных началах, то есть советник по полеводству. "Как в селе живут?" - киваю в сторону Нарына. "Голодует село. Если
скот продал, то будешь с макаронами. А если нет скота, если нечего продавать, то совсем плохо", - произносит он. - В Нарыне
мало кто скотину держит. Трудное нынче это дело. Да и сильно развито воровство. Воруют по принципу: сажай меня за
воровство, я там хоть кушать буду".
K фабрике первичной переработки шерсти, что
находится в нескольких километрах от Элисты, меня подбросил учитель физкультуры Николай Петрович Деев. Первый урок у него
начнется в 12.00. А пока есть время поработать таксистом. "Таксует" он и после занятий. По всему видно, что ему попался
выгодный клиент. "Давайте я вас подожду и отвезу обратно", - предлагает он. Я соглашаюсь. Не каждый день "таксисту" Дееву
удается заработать 60 рублей.
На фабрике "Элми" меня никто не ждал. Но все же заметили.
Массивные фабричные ворота чуть приоткрылись, и оттуда выглянула доброжелательная физиономия сторожа. "А на фабрике никого нет", -
молвил человек. Я объяснил цель своего визита. "Так ведь не работает фабрика уже давно", - смущенно и деликатно произнес сторож.
Но в свою каморку пропустил. Неудобно ведь - гость все же.
Сторожу Николаю Алексеевичу Черкашину до пенсии остались считанные дни.
На фабрику "Элми" он поступил в 94-м году. Работал водителем автобуса, а потом, когда фабрика остановилась, - сторожем.
С января 97-го года он не получает зарплаты. "Элми" должна ему около 40 тысяч рублей. Шансы получить их невелики. Но
Николай Алексеевич надеется, что немногочисленный фабричный руководящий персонал, который иногда появляется на
предприятии, учтет факт выхода Черкашина на пенсию и рассчитается с ним.
На работу
Черкашин ходит пешим порядком. Сначала из-за отсутствия денег на общественный транспорт пешком ходил только по
городу до 6-го микрорайона, где сторожей забирал фабричный автомобиль. Месяц назад пеший маршрут удлинился до
самой "Элми". Автомобиль арестовали, а когда вернули, уволился водитель.
На дежурство Черкашин берет булку хлеба, кашу манную, сваренную на
молоке с добавлением воды, и чай. Булку он по-братски делит с двумя фабричными собаками: им половину и себе половину.
Кашу преимущественно съедает сам. А потом сутки напролет гоняет чай. Дома у Черкашина - жена , дочь и двое внуков.
Дочь работала в детском садике. Садик ликвидировали, и теперь она безработная. Живут на пенсию жены, которая на
недавние просьбы супруга раздобыть или выкроить 200 рублей произнесла: "Господи, вы меня с ума сведете!"
Но бабка не права или, по крайней мере, не вошла в положение. 200 рублей
Черкашину необходимы как воздух. Его древний "Москвич" в последнее время стал жрать много бензина. Надо кольца
поменять, и тогда наступит экономия бензина. В целях экономии Черкашин на "Москвиче" ездит только на свой скромный
мичуринский участок. Он везет туда не только себя, но и соседку по участку, которая и оплачивает расходы на бензин.
Черкашину на дежурстве, случается, бывает грустно и одиноко. В такие минуты
или часы он любит вспоминать о прошлой жизни. Он всегда был жадный до работы. Приехав после службы в армии в
Калмыкию поднимать целину, устроился в совхоз "Троицкий". Работал трактористом и комбайнером, и бульдозеристом.
Часто бывало в сутки спал по два часа. "Меня никто не мог перебороть, - с гордостью говорит старый человек. -
Я всегда был первым в социалистическом соревновании. Я на Доске почета постоянно висел! Я жизнь в работе провел".
"Не думал я, что так жить будем", - произносит он стыдливо мне напоследок.
...Есть две Калмыкии. Одна счастливо и сытно смотрит с обложек
справочников и подарочных книг. Другая, реальная, голодает и пытается не устать от такой жизни.
Александр ЯКОВЛЕВ
|
|