Вчера Московская городская дума приняла документ с изящным названием: закон "О внесении изменений в Закон 1998 года о порядке возведения в городе произведений монументально-декоративного искусства".

Трудно не предположить связи этого законодательного действа с нашумевшей инициативой мэра столицы Юрия Лужкова, предложившего восстановить памятник Дзержинскому на Лубянской площади. Прокомментировать решение Думы и общую ситуацию мы попросили одного из авторов "монументального" закона и поправок к нему ЕВГЕНИЯ БУНИМОВИЧА.

— Евгений Абрамович, почему вообще понадобились поправки?

— Такого рода законов нет ни в одном городе мира. И совершенно естественно, что в процессе бытования выявляются его несовершенства. Скажем, абсолютно непонятно, как следует поступать с подарками городу. Самый показательный пример — памятник "Детям — жертвам пороков взрослых" Михаила Шемякина, установленный на Болотной площади в Замоскворечье. Комиссия по монументальному искусству, работающая при городской Думе, не имела возможности высказаться по поводу этого сооружения. То есть ее никто не спрашивал. То же самое произошло с некоторыми скульптурами Александра Бурганова ("Турандот" на Арбате, фонтан "Пушкин и Натали" у Никитских ворот). Их установила мэрия по собственной инициативе. В благодарность щедрым скульпторам. А есть еще подарки иностранных государств. Вот недавно воздвигли монумент "Похищение Европы" у Киевского вокзала — бельгийский дар Москве. Он обошелся городскому бюджету, кажется, в 20 млн. Но, опять же, ни сама Дума, ни комиссия при ней не могли на все это влиять. Теперь подобное будет невозможно или, во всяком случае, затруднено. Все памятники должны будут рассматриваться комиссией. Важно также, что закон устанавливает ответственность за самовольное установление памятников. Это актуально. Недавно один из гей-клубов поставил у своих дверей — на оживленной улице — огромный символический фаллос, и сносить его пришлось за счет городского бюджета.

— Проблема памятника Дзержинскому каким-то образом может быть урегулирована с помощью вашего закона?

— Может. В комиссию уже дважды поступали запросы, связанные с этим памятником. Первый — от одного из депутатов Госдумы, второй — от ветеранов ФСБ. Ответы были, по-моему, очень корректными: комиссия не стала отрицать некоторых художественных достоинств работы Вучетича, но высказалась в том смысле, что ее возрождение в центре города может вызвать напряжение в обществе. Дабы сохранить спокойствие в обществе, комиссия отвергла идею установить на Лубянке обелиск Своды по проекту скульптора Андреева. Скорее всего, не будет и поддержано предложение Григория Явлинского установить там памятник жертвам репрессий — оно в повестке дня заседания 8 октября.

— А в работе комиссии были прецеденты ретроспективных решений?

— Один. Рекомендовано восстановить памятник генералу Скобелеву, который стоял напротив Моссовета на Тверской. Теперь там памятник Долгорукому. Так что предстоит разобраться с дислокацией этих монументов. Возвращаясь к Дзержинскому, хочу сказать, что до сих пор мэр к нам не обращался ни с какими запросами. Пока он высказывается только в СМИ. Но если дойдет до обсуждения, я намереваюсь выступить со встречными инициативами. Я предложу либо восстановить на Лубянке фонтан Витали, который стоял там лет восемьдесят, а теперь располагается на территории Академии наук на Ленинском проспекте, либо восстановить Дзержинского, но с соловецким камнем на шее.