|
Госдума вчера занималась ратификацией Договора о сокращении
наступательных потенциалов, который еще год назад подписали
президенты Путин и Буш.
О полезных и бесполезных сторонах этого договора рассказал
корреспонденту “МК” Алексей
Арбатов, зампредседателя Комитета Госдумы по обороне
(фракция “Яблоко”):
— Почему ратификация договора сначала планировалась
на апрель, а потом была перенесена?
— Это было связано с войной в Ираке. Россия тогда заявила,
что война — серьезная ошибка. Поскольку Договор о СНП носит
не только и не столько стратегический, сколько политический
смысл, являясь символом улучшения отношений между Россией
и США, было бы неловко ратифицировать его на фоне войны
в Ираке. Неловко и перед российской общественностью, и перед
западной. Ведь США незамедлительно интерпретировали бы сам
факт ратификации как знак того, что мы не возражаем против
войны в Ираке.
— Можно ли сказать, что ратификация ДНСП именно 14 мая
приурочена к визиту в Россию Колина Пауэлла?
— Конечно, эти два события связаны. Пауэлл всегда отстаивал
в американской администрации более умеренную линию и в отношении
России, и в отношении Ирака. Его визит был расценен как
хороший фон для ратификации договора. Или наоборот — ратификацию
сочли хорошим фоном для визита Пауэлла, потому что она хороший
способ залатать брешь, образовавшуюся в российско-американских
отношениях после войны в Ираке.
— В чем смысл договора?
— Смысл в том, что США берут на себя обязательство в течение
десяти лет сократить свои стратегические ядерные силы. А
Россия фактически не берет на себя никаких обязательств,
потому что ее стратегические ядерные силы сокращаются и
будут сокращаться из-за ограниченности средств. Через десять
лет у нас останется 1000—1500 ядерных боезарядов. Так что
при желании Россия даже сможет наращивать свои стратегические
ядерные силы, потому что в договоре установлен “потолок”
в 1700—2200 ядерных боезарядов.
Но, к сожалению, это не настоящий полномасштабный договор,
какие заключались с США ранее. В нем отсутствует много всего,
что отличает договор от соглашения о намерениях. Нет четкого
определения предмета договора, нет правил засчитывания сокращаемого
вооружения, отсутствует процедура сокращения и ликвидации
вооружений, нет системы проверки выполнения договора и нет
графика уничтожения вооружений... Так что США могут десять
лет не снимать ни одной боеголовки, а за три месяца до установленного
в договоре срока заявить: извините, ситуация изменилась,
мы из договора выходим...
Россия вела переговоры со слабых позиций. Решения по развитию
стратегических ядерных сил, принятые в течение последних
трех лет, привели к их ослаблению. Как следствие — США утратили
интерес к серьезным переговорам и не хотели подписывать
полномасштабный договор. Если Договор о СНП впоследствии
не будет наполнен конкретным содержанием, он останется только
символом. Впрочем, дальнейшие консультации предполагаются,
и российская сторона очень надеется, что в ходе их удастся
решить содержательные вопросы. Но у США нет никаких резонов
идти на уступки нам, а у России нет никаких серьезных аргументов,
чтобы убедить США в необходимости этих уступок.
— Нужен ли такой договор России?
— Нужен. Он создает хотя бы перспективу сокращения американских
ядерных сил. Это лучше, чем ничего. К сожалению, ничего
более конструктивного и позитивного с этим договором не
связано.
|
