Начало нового тысячелетия дало повод к многочисленным дискуссиям на тему «Россия на перекрестке истории». Впрочем, тема эта в России, как ни в какой другой стране, актуальна почти в любой момент отечественной истории по крайней мере последних трех столетий. По сути, мы имеем дело с затянувшимся непрерывным «перекрестком», на котором вечный подросток Россия мучительно решает вопрос своей географической, исторической и метафизической самоидентификации – является ли Россия частью Европы или нет?

Этот подростковый комплекс притяжения и обиды, являющийся архетипом русского политического сознания, вновь проявил себя в последние годы в десятках публикаций нашего внешнеполитического сообщества по проблеме Россия и ЕС, Россия и Запад.

«Мы часть Европы, а нас вытесняют из Европы»; «Мы хотели бы стратегического партнерства с Западом, а нас отталкивают»; «Нашему порыву к миру и дружбе не поверили, нашу добрую волю восприняли как слабость» и т.д. – подобные пассажи в различных вариантах унылой прозы пересказывали основные мотивы классической поэмы, написанной более восьмидесяти лет назад:

Придите к нам! От ужасов войны
Придите в мирные объятия…
А если нет – нам нечего терять
И нам доступно вероломство…
Мы широко по дебрям и лесам
Перед Европою пригожей
Расступимся! Мы обернемся к вам
Своею азиатской рожей! (А. Блок. Скифы. 1918).

Практических рекомендаций «обернуться к Европе своею азиатской рожей» или чем-нибудь еще похуже было больше чем достаточно – и стратегическое партнерство с Китаем и «возвращение в войска тактического ядерного оружия», и предоставление «антиимпериалистическим режимам» технологий ядерного оружия и средств его доставки.

Расширение ЕС на Восток, а точнее, бегство стран Восточной и Центральной Европы на Запад, затронула глубинные пласты нашего политического сознания. Оно актуализировало никогда не прекращавшийся внутри нашей культуры спор о том, является ли Россия частью Европы, напомнив нам, что во многих аспектах нет, не является. И не потому, что нас кто-то выталкивает из Европы. А потому, что мы в силу определенных особенностей своей истории, географии, национальной психологии сами еще не решили для себя этот мучительный вопрос.

Ведь центрально-европейские чаадаевы, соловьевы, ильины никогда не задавались вопросом, принадлежат ли их государства и этносы Европе. Ответ на него был для них самоочевиден. Неудивительно поэтому, что эти страны так стремятся воспользоваться представившейся им наконец возможностью закрепить свой геополитический выбор и зафиксировать свое членство в элитных европейских структурах, если не в ЕС, то в НАТО.

У нас же в России этот явно затянувшийся спор продолжается с прежней остротой. Вопросы внутренней и внешней политики в нем неразделимы. Обсуждается ли судьба демократических институтов внутри страны или отношения России с внешним миром, и прежде всего с Западом, речь идет в обоих случаях об одном и том же – о фундаментальных ценностях российского общества. О тех же ценностях шла речь и в постфранкистской Испании, когда она делала выбор в пользу интеграции в европейские институты. Окончательно этот выбор был закреплен четверть века спустя на референдуме о европейской конституции. «Обернувшись своею азиатской рожей» к Западу, власть неизбежно сделает то же самое и по отношению к своему собственному народу.

Вековая борьба «западников» и «евразийцев», отягощенная на этот раз болезненным комплексом поражения в глобальной холодной войне с Западом, продолжается внутри русской культуры. Однако на этот раз евразийский взмах маятника может оказаться роковым. Фантомная конфронтация с Западом и курс на «стратегическое партнерство» и фактическую военную коалицию с Китаем приведут не только к маргинализации России, но и к подчинению ее стратегическим интересам Китая, а в перспективе и к потере контроля над Дальним Востоком и Сибирью сначала de facto, а затем и de jure.

Один из наших видных азиопов, влюбленный в эстетику СС и окормляющий своими советами высших сановников государства г-н Дугин с гордостью за отечественную историю заявил как-то в своем «судьбоносном» манифесте «Евразия Uber Alles»: «В XVI веке Москва приняла эстафету евразийского имперостроительства от татар».

Что ж, азиопы Московии старательно пронесли эту эстафету через века. Но, если они честные и последовательные азиопы и действительно полагают, что Евразия – Uber Alles, то они должны понимать, что эстафету имперостроительства не только принимают, но и передают, что пять веков – это вполне приличный срок, и что в XXI веке ее пора передавать исторически более перспективному имперостроителю – Срединной Империи. Что наиболее последовательные из них и хотели бы сделать.

Для западников место России всегда было в Европе именно потому, что для них всегда были дороги общие ценности, укорененное в историческом наследии европейской цивилизации – свобода личности, человеческое достоинство, терпимость, независимая судебная система. Для славянофилов, евразийцев, державников, как они сами себя определяли в различные исторические периоды, центральным был другой набор ценностей – имперское величие России, сохранение и расширение ее огромной территории, уникальность ее культуры и цивилизации. Впрочем как хорошо сказал кто-то еще в XIX веке, граница между западниками и славянофилами проходит не между политическими партиями, а в сердце каждого русского.

Что-то новое происходит в российском политическом сознании или, скорее, в подсознании в начале XXI века. Его державное полушарие пока еще только на невербальном уровне начинает ощущать, что все эти, такие дорогие ему ценности, могут быть защищены только в рамках большого проекта Европы от Дублина до Владивостока.

Уже известны две сверхдержавы XXI века – США и Китай. Ни Великобритания, ни Франция, ни Германия, ни Россия, ни даже Европейский cоюз в его сегодняшнем составе не смогут встать рядом с ними. Только Большая Европа, включающая Россию, как одну из своих основных несущих конструкций, сможет замкнуть стратегический треугольник, сделав устойчивой геополитическую конфигурацию XXI века. У России есть только один шанс вернуться в суперлигу мировой политики – в составе Dream Team Большой Европы.

Среди крупных игроков будущего века только Европа заинтересована в сохранении Россией (а, следовательно, и Европой) ее контроля над пространством Евразии. Европа предпочла бы соприкасаться с другими великими мировыми цивилизациями не на Урале, а на Тихом океане. И, наконец, только Европа может по достоинству оценить русскую культуру, потому что она давно уже является органичной частью миросознания любого образованного европейца.

У России появился, наконец, шанс преодолеть многовековой раскол внутри своей культуры и души, а у Европы – стать мировой державой XXI века.

Вот масштаб проблем, которые следовало бы обсудить на саммите 18 марта в Париже. Но Ж. Ширак, Г. Шредер и Х. Саппатеро должны понимать, что сердце их друга Владимира все еще расколото между европейской идеей и евразийской. Из Парижа В. Путин снова летит в Киев. Зимой там видели Путина–евразийца. Увидят ли весной европейца?