– Чем вызван очевидный всплеск проявлений ксенофобии?

– Ксенофобия распространена сейчас во многих странах, и это связано с изменениями в мире. Разрушены империи, перемещаются люди, стали более открытыми границы. Все это ведет к большим стрессам, к психологической напряженности людей. Есть и наши специфические проблемы – распад Советского Союза и крах той идеологии, которая все-таки оказывала влияние на сердца.

А теперь на ее месте вакуум, в котором рождаются первобытные состояния. Плюс огромный разрыв между бедностью и богатством, неустроенность молодежи, отсутствие перспектив, горизонтов.

Волны социальной психологии бывают короткие и длинные.

А традиции нашей страны таковы, что всегда во время после революционного отката у нас возникают ксенофобские националистические движения. Посмотрите на историю двадцатого века, и вы это обнаружите.

– А политтехнологический фактор здесь работает?

– Разумеется. Мы видели быстрый подъем партии «Родина» перед предыдущими выборами. А она набирала очки именно на этой волне. Есть и другие ее проявления в политической сфере. И власть тоже, так или иначе, считается с этой волной, хотя пытается с ней бороться, маневрирует. Очень серьезные ксенофобские традиции существуют в нашем чиновничестве и государственном аппарате. Там есть и открытые саботажники борьбы с экстремистами, бандитами и хулиганами. Так прокуратура Москвы отказывается признавать, что нападения на Заура Тутова произошло на национальной почве. Слава богу, Генпрокуратура выступила с протестом. Но о чем это говорит? Что в толщах правоохранительных органов существуют скрытые пособники этой ксенофобии.

– Недавно вы сказали, что ксенофобские проявления направляются из нескольких центров. Что это за центры?

– Я не проводил следствие, но у меня складывается впечатление, что это не стихийные проявления. Потому что когда налетают бандиты в количестве 15–20 человек, делают свое черное дело, а потом их не могут найти или находят, но отказываются судить по статьям, связанным с национальной рознью, все это говорит, что у них есть симпатизанты.

– То есть скинхеды – это не просто подростковые банды, а сетевые организации со спонсорами в бизнесе и прикрытием во властных структурах?

– Я в этом не сомневаюсь.

– Как ситуация будет развиваться дальше?

– Это зависит от политики нашего государства. Не только от подавления, но и от стимулирования молодежи на положительные дела, открытия перед ней новых горизонтов и перспектив, создания привлекательных идей и программ, не связанных с разрушением. Фатализма нет, есть дефицит государственной мудрости.