- И в программе «500 дней», и при разработке комплексной программы экономических реформ в Нижнем Новгороде у нас было некое разделение обязанностей - мужчины делают публичную политику, а я занимаюсь своими профессиональными делами.

Это был мой осознанный выбор - публичность и популярность мешают работе. И время отнимают. и нервы - как тебя воспринимают, как отреагировала пресса и т.д.

- Что же изменилось сейчас? Вы решили выйти из тени? 

- Первый шаг, пожалуй, был сделан в 93-м году. когда мы решили, что группа Явлинского должна перейти от политической деятельности вне официальных структур к работе в парламенте. Это было вызвано и тревогой за судьбу парламентаризма в России после октябрьских событий, и чрезмерным усилением президентской власти, уводящим страну от демократии. Я не питаю никакой симпатии ни к Хасбулатову, ни к Руцкому, но те методы, что были использованы властью, считаю просто недопустимыми в цивилизованном обществе.

И когда встал вопрос, как жить дальше, я высказалась за решение идти в парламент. Себя лично я тогда не имела в виду. Но потом, когда мы определяли стратегию нашей парламентской деятельности, то социальные направления, трудовые вопросы экономики - чем я всегда занималась - мне и поручили.

- Только что отшумели страсти по выборам в Госдуму. В вашей жизни они, похоже, ничего не изменили - вы снова депутат и по-прежнему в движении «ЯБЛОКО». Но известно, что вы баллотировались и в одномандатном округе - Ногинском. Как оцениваете свое поражение? Кто еще из ваших лидеров пытался принести движению дополнительный голос?

- Из первой тройки по одномандатному шел еще Лукин.

- Их у вас ведь двое, Лукиных - отец и сын. Кстати, как вы относитесь к таким «семейным походам» в парламент?

- Вообще - не очень. Но у нас ведь - движение, а не партия. Ну что делать, если моя дочь, скажем, будет поддерживать «ЯБЛОКО»? Кстати, Лукины не прошли в своих округах. Вообще в Подмосковье был избран только один наш кандидат. И это не случайно. Когда я принимала решение избираться в округе, то прекрасно понимала, что не пройду. Задача была другая - популяризировать наше движение, которое мало знают в провинции, имея лишь некоторое представление о Явлинском. Я реально оценивала ситуацию и была готова к достойному поражению. Важно то, что по моему округу «ЯБЛОКО» получило около 12 процентов голосов.

А ситуация в Подмосковье очень сложная. Политически - это так называемый «красный пояс» под Москвой. Но не это я считаю самым страшным, значительно более опасная вещь - то, что сегодня называют мафиозными делами. Идет явная распродажа земель, строительство не просто особняков - роскошных замков, на местах полный правовой беспредел.

Предприятия работают без коллективных договоров, рабочим, пользуясь их правовой неосведомленностью, руководство просто морочит голову с зарплатой. А ведь принят закон о колдоговорах и соглашениях, проект которого разработали мы с Анатолием Головым, Спрашиваю в одном, другом профкоме: знаете закон? Ничего не знают, хуже - не хотят знать. Работников держат в постоянном напряжении, а возмутишься - уволят. Люди боятся.

Вот все это я должна знать и иметь в виду, когда сижу в парламенте и работаю над законами. Иначе все, что я делаю, - бессмысленно.

- Существует такое мнение, что у «ЯБЛОКА» очень сильный яркий лидер, а команды нет.

- Абсолютно неверно. На первом этапе это была команда, работавшая над «500 днями» и потом в ЭПИцентре Явлинского - Михаил Задорнов, Алексей Михайлов. Сергей Иваненко. Алексей Мельников - экономисты, наше интеллектуальное ядро. Все они - в «ЯБЛОКЕ», все депутаты. И мне очень дорого, что за два года в Думе наша фракция, куда вошли и другие политики, тоже стала командой.

- Если в новой Думе опять встанет вопрос о доверии правительству, как вы к этому отнесетесь?

- Считаю, что сейчас это затевать не ко времени - впереди президентские выборы, и лишняя суета ни к чему. Я исхожу из того, что парламент - это не калейдоскоп «великих личностей», а место, где профессионально делают законы. И очень плохо, если сейчас в Думе затянутся все эти игры - кому какие комитеты, кто будет спикером... У нас подготовлены важные законы, и нужна рабочая обстановка, чтобы их принимать.

- Татьяна Владимировна, но депутаты не только законы пишут. Вы сознавали, что, идя из науки в политику, придется быть готовой ко всяким, иногда «нештатным» ситуациям?

Скажем, такой позорный инцидент в Думе, когда Жириновский таскал за волосы Евгению Тишковскую, мог произойти с вами?

- Вряд ли. У меня нет такой установки, что мужчин надо разнимать, защищать. Я не уважаю мужчин, распускающих руки, и тем более не буду вмешиваться в их «разборки». Здесь я четко разделяю женскую модель поведения и мужскую. Принять ответственность за какое-то решение, взять на себя, может быть, мужскую работу профессионально - могу. Вообще, наверное, это зависит от характера. А ситуации нестандартные возникают все время.

Например, командировки. Меня часто спрашивают: как это вы без охраны, без помощников? Да, женщине сложно. Приехала, скажем, на предприятие, потом - обед, традиционно появляется 6утылка. Если не принять в этом участия, люди обижаются. С другой стороны, я не могу каждому объяснять, что у меня намечена еще встреча, да и вообще я не умею и не люблю выпивать.

В разных нестандартных ситуациях возникает выбор: либо ты начинаешь играть, как все, либо сохраняешь свою позицию. Я предпочитаю оставаться собой. Честно говоря, проблема женщины в политике мне кажется вообще надуманной.

- Допустим. Но вот вы оказываетесь на виду - перед телекамерами, журналистами, политическими соперниками Кто-то, попадая в парламент, срочно обновляет весь свой гардероб, кто-то меняет прическу. Вы думали, как хотели бы выглядеть?

- Думала. Здесь ведь совершенно очевидным становится мотив - зачем женщина пришла в политику, цель это для нее или средство.

В ходе избирательной кампании, работы в округе я в 1995 году как бы перешагнула через свою «паранджу» - вышла на широкую публику. И шаг этот сделала сознательно. Я работаю над законами, значимыми для каждого гражданина. И если мы пытаемся сделать демократию достоянием не элиты, а широких слоев, то я должна эти законы обсуждать с людьми. Публичность для меня - не мелькание на экране то на одной презентации, то на другой, а встречи с коллективами, профсоюзами. Мне публичность нужна как средство для сближения моей законотворческой работы с жизнью.

- Какой внешний образ, облик женщины в политике вы видите, примеряете на себя?

- Есть старая традиция - как все: светлая блузка, костюм. А я считаю,
что от своей индивидуальности не надо отказываться. Почему я должна быть, как все? Я могу поставить себя в определенные рамки, но меняться в угоду не стану. Конечно же, в зал заседаний я никогда в вечернем платье не приду. Но кто мне мешает иметь его и появиться в более свободной обстановке, чувствуя себя не политиком, а просто женщиной? Женщина должна иметь много ролей, и нельзя их путать.  

- Вы считаете себя сильным человеком?

- Вообще-то да... Я очень рано потеряла отца. который был моим кумиром, человеком. как бы создающим фундамент моей жизни. Я училась в университете, была, наверное, немного избалована - жила за папиной спиной. Папа занимал должность, многое мог, но был умен и всегда говорил: все. что ты имеешь, это - приложение к должности, это не наше. Так и произошло, когда он умер. Нужно было срочно освободить дачу, потом уйти из поликлиники, словом, статус резко изменился. И тогда я поняла: либо должна состояться сама, либо жизнь меня, как мячик, будет кидать из одной стороны в другую.

Когда я заканчивала университет, мне предложили поступать в аспирантуру Института экономики. Училась я хорошо, но многие так учились. А конкурс - восемь человек на место. У меня же были не самые лучшие данные: женщина, не член партии, сразу после университета... Помню, всю ночь думала, как быть. С одной стороны, надо уже самой зарабатывать - мамина зарплата врача невелика. С другой - хотелось дальше учиться. И решила - попробую. Пусть не получится, но шанс должен быть использован. 

- И вышло?

- Я единственная получила «отлично» по специальности. В жизни таких моментов было много. Считаю, что всегда надо пытаться, пробовать.

- А был в вашей уже политической жизни случай, который поставил вас в тупик?

- И не один. Причем некоторые случаи были весьма тяжелые. Например, после программы «500 дней», когда, думаю, и началась для нас политика.

А личный мой тупиковый момент, который я очень тяжело переживала, был в прошлом году. В проекте бюджета 95-го года вообще не было заложено повышения минимальной зарплаты. Наш комитет по труду и социальной поддержке провел консультации с правительством, там были настроены жестко против. И тогда я выступила с законопроектом о повышении минимальной зарплаты. Это - мое право, подкрепленное законом, по которому каждый квартал необходима корректировка зарплаты. А цель была - заставить правительство начать обсуждение этого вопроса. Реакция была неоднозначной. Не говоря уже о том, что Чубайс стал кричать, что мне не хватает зарплаты, вот я и повышаю ее себе, как депутат. Сложно вышло и с коллегами в «Яблоке». Не могу сказать, что меня безоговорочно поддержали, хотя и против не выступили. Мне как бы предоставили возможность доиграть эту игру самостоятельно. А игра вышла тяжелая. Правительство пошло на уступки, но в итоге повышение минимальной зарплаты привело к тому, что снизили ее тем, у кого были более высокие оклады.

Вывод я для себя сделала: такого рода вещи в одиночку делать нельзя. Нужна большая предварительная работа и поддержка... 

- У вас большая семья? 

- Дочка 14 лет, мама и я, с мужем мы давно разошлись. 

- Кто ведет хозяйство? 

- Я же и веду. 

- Планируете свои расходы?

- В общем, да. У меня оклад полтора миллиона плюс какие-то премии, надбавки - получается где-то два (мамину пенсию я в расчет не беру). Эти деньги у нас целиком уходят на жизнь, на текущие расходы. Как экономист могу сказать, что веду хозяйство неэкономно - нет у меня возможности искать продукты подешевле. У нас заведено так: в субботу мы с дочерью идем в магазин и закупаем все на неделю. В общем, текущие расходы, кроме, пожалуй, одежды, укладываются в мою зарплату. А все остальное - это уже гонорары. Научные контакты остались, пишу аналитические работы. Если гонораров не будет, то, конечно, станет сложнее. Девочка уже взрослая, ее одевать нужно. Правда, несмотря на то, что мы с мужем разошлись, у нас нормальные отношения. И хотя алиментов официальных нет, он периодически дает какую-то сумму или делает дочке подарки. В общем, помощь есть. Но сказать, что мы можем себе все позволить, не могу. Дачи у меня нет, машины нет, квартира - «хрущёвка». В общем, обычная жизнь.

- Наверное, как депутат вы можете улучшить свою квартиру?

- Во-первых, мне мой дом просто нравится, я столько вложила в него сил, все сама делала. Это место, где психологическое напряжение спадает. Мне там хорошо, зачем менять? Ну, слышимость - да. Так и в депутатском доме в Митине - тоже не блестящая звукоизоляция. Да и не хочется мне улучшать свою жизнь за счет депутатства. Может быть, это связано и с отцом - не надо мне приложения к должности. Не знаю, может, я не права. Друзья мне говорят: ты мотивированно объяснить этого не можешь. Кстати, когда я начала свою предвыборную кампанию в округе, со мной 2-3 занятия провели знакомые ребята-психологи. И потом сказали, что для депутатства у меня нет личной мотивации, - просто катастрофа. У других депутатов, с кем они работали, есть четкие мотивации: один хочет быть министром, другой - иметь московскую прописку, третий - квартиру... А вы, говорят, все про законы. Нет у вас мотивации …