Град, спасенный праведником

Из всех моих коллег-колумнистов различных изданий меньше всего мне хотелось бы спорить с блистательной Юлией Калининой, публикующей свои заметки каждую субботу на страницах «Московского Комсомольца». Она умна, талантлива, саркастична и обладает безупречным нравственным вкусом.

Ее реакция на зверское убийство в Чечне трех британцев и одного новозеландца – естественная реакция потрясенного преступлением порядочного русского человека: «Я не хочу жить вместе с теми, у кого норма – отрезать людям головы. Пускай они делают это, если им нравится, но пусть они живут не с нами. Пускай живут в своем заповеднике для нелюдей. Я не хочу, чтобы весь мир думал о моей стране: это та самая Россия, где иностранцам отрезают головы».

Полностью подписываюсь под каждым словом Ю. Калининой. Но... Но я не могу забыть, что я живу в той самой России, которая в течении двух лет бомбила с воздуха и бомбардировала из орудий массового поражения «Град» чеченские села и города. Десятки тысяч граждан России – русских и чеченцев, мужчин, женщин, стариков и детей – были убиты. И смерть детей, разорванных авиабомбой на рынке в Шали или гранатой в подвале во время «зачистки» Самашек, не менее ужасна, чем смерь британцев и одного новозеландца.

Это не упрек Ю. Калининой. Во время войны она была одной из самых отважных журналисток, боровшейся против позорной и кровавой авантюры. Это упрек самому себе и всем нам. Мы хотим вытеснить из нашей коллективной памяти неприятное чувство вины. Нам так хочется демонизировать целый народ, чтобы забыть о том колоссальном зле, которое мы принесли на его землю и 150 лет, и 54, и 4 года назад.

«Клавдии Максимовне 69 лет. В январе девяносто пятого убило осколком ее дочку, которая зарыта без гроба в саду перед грозненской многоэтажкой. Через несколько дней погиб зять. Свидетели рассказывали, как солдаты строили попавшихся им на улице в две шеренги: русские – налево, чеченцы – направо. Русский зять встал к чеченцам: «Я с ними работал всю жизнь на одном заводе, что вы нас делите, как фашисты?» – с тех пор его никто не видел.» (Е. Деева, «МК», 22 октября 1996 г.).

Два года продолжалась бойня в Чечне, унесшая жизни десятков тысяч людей – русских и чеченцев. Их смерть была результатом не стихийного бедствия, а сознательных поступков конкретных исполнителей, развязавших войну, отдававших приказы о бомбардировках городов и селений, убивавших и пытавших узников в фильтрационных лагерях, наживавшихся на войне, разжигавших ненависть в душах людей.

Чтобы так долго и безнаказанно убивать, надо было дегуманизировать противника. «Чеченец – либо убийца, либо бандит, либо вор!» – публично заявил один из высших сановников государства, он же близкий друг президента.

Масса подобострастных интеллектуалов бросилась и продолжают развивать и углублять тезис, идеологически оправдывающий геноцид. Конечно, образованность и утонченность не позволяет высоколобым впрямую использовать форму маршала-чекиста. Интеллектуалы внедряют ту же преступную мысль в сознание общества гораздо более изощренным способом. Они пишут об «ордах варваров на периферии Третьего Рима», о «вечной борьбе Руси со степью», об «этносе, изначально враждебном России», своего рода «малом народе» кавказской национальности и т.д. Редактор влиятельной газеты глубокомысленно отмечал: «Криминальная составляющая чеченского режима не оставляет сомнений». Можно подумать, что у кого-то, а тем более у этого редактора, еще вызывает сомнения криминальная составляющая российского режима.

Усиленная деятельность российских интеллектуалов приносила свои плоды. Никогда еще русские воины не возвращались из походов с отрезанными ушами своих противников. В конце XX века нашлась группа академиков и профессоров (Б. Березовский, С. Благоволин, К. Эрнст), которые решили восполнить этот пробел. С гордостью демонстрируя отрезанные уши чеченцев по 1-ому каналу телевидения, его ученые хозяева преподавали русским солдатам новые образцы патриотического поведения. Почему-то интеллигенты, угодничающие перед начальством, опускаются всегда до больших мерзостей, чем сами властители.

Я всегда считал основным виновником чеченской войны А. Козырева. Не потому, что он был более кровожаден или более других повлиял на ход событий. Это вовсе не так. Но среди членов Совета безопасности, принявшего роковое решение, полуграмотных бывших советских секретарей обкомов и генералов, он был единственным мальчиком из интеллигентной семьи, получившим в детстве хорошее воспитание. И он был единственным из них, кто в детстве читал «Хаджи-Мурата» Л. Толстого с его 17-ой главой, мучительной и невыносимой для русского читателя, которую мы все сейчас обязаны перечитывать наедине со своей совестью.

Он должен был встать с этой Книгой и объяснить своим безграмотным коллегам, что именно произойдет шаг за шагом в ближайшие два года и к какой моральной катастрофе приведет Россию принимаемое ими решение. Но он очень хотел сохранить свое уже зашатавшееся под ним кресло министра. И промолчал. А кресло из-под него все равно вскоре выдернули. Они ведь тоже чувствовали, что он не из их стаи.

Впрочем, «новые русские интеллегенты», похоже, имеют и новые мотивы своего поведения, кроме традиционного угодничества и стремления любой ценой удержаться в кресле. Я далеко не поклонник генерала А. Лебедя, но я склонен верить генералу, когда он рассказывает на своей пресс-конференции: «Пришел ко мне известный предприниматель и общественный деятель, владелец ОРТ, «Сибнефти», «Логоваза» Б.А. Березовский и сказал – какой бизнес вы развалили, все так хорошо было, ну убивали немножко, но всегда убивают и убивать будут».

Град с такими властителями и с такими духовными пастырями – это град обреченный. Спасен ли он будет одним праведником? Бродячий проповедник в Иерусалиме учил, что нет эллина и нет иудея. Прошло двадцать веков, и оказалось, что эту истину все еще нужно доказывать и, более того, за нее все еще надо умирать.

Русский рабочий в Грозном сказал, что нет русского и нет чеченца и шагнул на ту сторону улицы со своими товарищами по заводу, как когда-то Януш Корчак шагнул в печь Освенцима со своими учениками.

Он сделал это не для чеченцев. Им он уже ничем не мог помочь, да и не нуждались они в его помощи. Он сделал это ради себя, ради русских и ради рода человеческого.

Он был в этот момент самым свободным человеком на свете. В отличие от просвещенных московских интеллектуалов-патриотов он вряд ли читал труды Ж. Сартра и А. Камю. Но они писали о нем.

Зять Клавдии Максимовны сделал свой экзистенциальный выбор перед лицом смерти. Своим поступком он спас идею достоинства человека и, что особенно важно для нас, идею достоинства русского человека. Может быть, это и зачтется нам когда-то на весах Судеб.

Наверное, все таки прав был П. Чаадаев, когда писал, что «мы жили и продолжаем жить лишь для того, чтобы послужить каким-то примером – предостережением для других народов». Но иногда мы являем миру величие духа русских людей, которое в дни нашего триумфа приводит нас в поверженный фашистский Берлин, а в дни нашего позора приводит лучших из нас на ту сторону улицы Грозного.

Мы навсегда связаны с Чечней тем, что мы там совершили. И во всем том, что там происходит, всегда будет и наша доля вины. Мы все живем в той самой Чечне и в той самой России, где иностранцам отрезают головы.