Московская нация номер три

Татарами столица славна еще с тех пор, когда она не была столицей, а поджигатель Наполеон отринул в историю хана Тохтамыша. В ту пору имя Юсуп среди дворников было гораздо популярнее имени Иван, и своих привратников уважали аристократы Мусины-Пушкины и Ширинские-Шахматовы, многие из которых и сами пряли свои генеалогические ниточки из Золотой Орды. Эти вехи славянского пути запечатлела и московская этимология (один Арбат чего стоит). Татарам сама судьба  велела тут жить, множиться и созидать. Ныне после русских и украинцев они в столице России — третьи по численности и примерно 1/10 часть всего населения Москвы.

Центростремительный процесс

Пока все и вся отделяются, обосабливаются и чистят ряды, московские татары метут тротуары и перевозят пассажирский багаж на перронах, обслуживая навсегда отбывающих и на время прибывающих. И тянут эту лямку исправно и не ропща. Их землячества — самая странная из “мафий” (инородцам сюда доступ закрыт), это сообщество, не расходясь с законом, тем не менее, блюдет свои интересы не хуже, чем какая-нибудь “коза ностра”. Эти люди организованны, дисциплинированны, исполнительны и трудолюбивы, в чем заслуга не только крови, но и религии. Кто понимает, возьмет на такую работу татарина охотнее, чем русского. Быть может поэтому на железной дороге — во всяком случае на Московской и там, где она начинается, все еще пристойный порядок. Спасибо дисциплинированному персоналу, я бы даже сказал: особый ему рахмат!

Сергач — 
кузница кадров

Говорит Загидулин Наиль Шакулович, бригадир и носильщик с 19-летним стажем: “У нас весь народ из Горьковской области. Три района: Пильненский, Сергачский и Краснооктябрьский. Это уже лет тридцать — оттуда все едут. Сейчас поменьше, трудно закрепиться. Можно только через женитьбу на местной или через родственников. Татары фиктивные браки игнорируют, все по-настоящему. Хотя у молодых теперь по-всякому бывает. Но за порядком у нас старики следят, строго. Раньше могли погнать в шею, совет из пяти-шести человек решал. Теперь мягче стало. Я сам приехал на пустое место. Был очень дальний родственник, у которого два месяца пожил и устроился в автобусный парк. Женился на москвичке. Работал в конторе по механической уборке улиц водителем...”

В бригаде Н.Ш. Загидулина 15 человек. В последнее время коллектив стареет, молодежь уходит в коммерческие структуры. Зарплата носильщика — 600-700 рублей. 

“Сейчас в день скалымишь 15 рублей и все, — говорит бригадир. — Многие занимаются извозом, чтоб семью прокормить. Особенно если многодетные. Почему работают? А куда поедешь теперь, если профессии нет? Да и не привыкли старики бегать с места на место. А тут — социальные гарантии: медицина, твердый оклад...”

Обычно после 60 лет из носильщиков уходят: или совсем, или чисто на уборку территории. У многих сдают ноги. Из-за ног могут уйти и в сорок.

Свои преимущества народ знает. Например, что зарплату получит вовремя — 5-го и 21-го. Раньше — бывает, позже — никогда. В наше время это немаловажно. 

Самый хлопотный цex — когда пассажир контактирует с пассажиром. Человеческий фактор — вещь щепетильная. Люди едут на похороны, спешат на свадьбы, настроения в очереди диаметральные. Свести таких людей в одном купе — все равно что порох с огнем: конфликт из экстремальной ситуации вызревает автоматически. И надо гасить. На носильщиках держится весь вокзал. Не на кассирах, диспетчерах и проводниках, а на носильщиках. Их на Киевском — 70 человек, днем и вечером они возят поклажу, а по ночам, когда нет поездов, наводят вокруг марафет.

Носильщикам выписывают премии — по 100-150 рублей. Еще лет пять-семь назад бригады боролись между собой за первое место и звание “Ударник коммунистического труда”, а на 850-летие Москвы пятеро из смены получили юбилейную медаль. Тут привыкли оперировать категориями прошлых лет. Считают, что летом работать выгоднее, чаевых набегает 20-30 рублей. Чаевые — это остаток от того, что носильщик сдает за смену государству. А сдать он должен 150 рэ. И почему земляная работе всегда самая копеечная? Чаевых носильщика на хороший  чай вряд ли хватит, а плохой татары пить не станут. В тонком восточном деле этот напиток не на последнем месте.

А по показателям чистоты Киевский вокзал ниже второго места не опускается, но чаще — первое.

Ты б в носильщики пошел? 
Там тебя научат!

Носильщики — народ верующий. С местами оправления их культа в Москве не густо: мечети на Поклонной горе, на Проспекте Мира и в Отрадном. Летом члены бригад выезжают за город на шашлыки, но это скорее советский культ. А вот харч многие носят с собой на работу из дома, так провереннее. Хотя есть в техническом парке своя столовая, где комплексный обед стоит 20 рублей.
Когда у носильщиков мусульманский пост — процентов 70 соблюдают. 
Руководство относится с пониманием и лишним не грузит. На молитву по большим праздникам, как Рамазан, отпускает, но не оголяя участок работ. Тут оптимальный вариант ищет бригада. Провинившиеся бывают и тут, тогда меры воздействия тоже сугубо корпоративные: виновника посылают на самый трудный и малооплачиваемый участок. Недели на две его лишают нагрудного знака — номера, а начальник вокзала вправе продлить ссылку до трех месяцев. Снять наказание досрочно можно по ходатайству бригады или по очевидным приметам осознания вины.

В старину новичков испытывали, Брали старый чемодан, набивали кирпичами, подговаривали пассажира на роль “хозяина” — и бедный мыкался с этим багажом часа три, ища пункт доставки, какой-нибудь дальний поезд номер 77. А теперь и не до таких забав, скучно как-то стало жить везде. 

Мать побьет, 
мать и пожалеет

А восточные мужчины, как известно, не плачут, они огорчаются. Не верит Москва слезам — пусть. Носильщики очень редко болеют. Им некогда. Работать лучше ночью, а по сезону — когда курортные поезда. Само собой, невнапряг “челночные” составы — тут обилие багажа, как ни жадься, а руками все не допрешь. Зови Мустафу. У каждого носильщика на теленке “трафарет”, иначе — прейскурант. Все честно и никакого сокрытия служебной информации: стоимость перевозки за одно место крупной клади — 7 рублей, за крупный габарит 110х50х30 — 9 рублей, то же за пределы вокзала соответственно 12 и 19 рублей. Периодически инфляция заставляет переписывать “трафареты”.

Родина обеспечивает спецодеждой: зимней и летней на три года и полушубком на семь лет. Кроме того, орудия труда. Жильем Родина не обеспечивает. Поэтому новоприбывших имеет в изобилии (имел, вернее) столичный коммунхоз. Зато железная дорога дает льготы: бесплатные проезды по ней в поезде дальнего следования раз в год в оба конца и на электричке весь год на дачу.

Законопослушность контингента исключает махровый криминал. Самое ужасное, что можно допустить — поборы — грозит вылетом из бригады и с работы. А ею дорожат. В институте землячества начальство видит большой плюс: это саморегулируемый организм и существенный рычаг воздействия на подчиненных. Сто грамм среди живых — не бог весть что, а бригада разберется. И еще: если человек удержался в бригаде два года, то будет работать до пенсии.

Так что вокзал — не то место, откуда сами увольняются. Железная дорога, как и мафия, вечна. Если работают предприятия — то едут грузы, если едут грузы — то за них платят, если платят — то задействован штат дороги, если штат задействован, — то все при зарплате, а если так — то все могут ездить по железной дороге. Все, круг замкнулся. В Америке уровень жизни показывает цена биг-мака в “Макдоналдсе”: чем бутерброд дороже, тем народ обеспеченнее. А у нас — вокзал. Что бы он делал без российского татарина?