|
Содержание
Глава
6
Глава седьмая,
убеждающая всех желающих в том, что семья есть семья - и всегда
семьей останется
- Скорее, скорее, друзья мои, - торопил спутников Никифор Алексеевич,
укладывая Катеринины баулы и саки в автомобиль. - На 9 часов сегодня
назначено начало генерального дождя и через час матеорефоры поднимут
целые вихри.
Хотя Кремневу, услыхав эту тираду, полагалось бы удивиться и
расспрашивать, он этого не сделал, так как всецело был увлечен
укутыванием в шарфы Параскевиной сестры.
Зато, когда машина бесшумно неслась по полотну Ново-Иерусалимского
шоссе и по обе стороны его мелькали поля с тысячами трудящихся
на них крестьян, спешивших до дождя увезти последние скирды неубранного
еще овса, он не удержался и спросил своего спутника:
- За коим чертом, вы затрачиваете на поля такое количество человеческой
работы? Неужели ваша техника, легко управляющаяся погодой, бессильна
механизировать земледельческий труд и освободить рабочие руки
для более квалифицированных занятий?
- Вот он, американец-то, где оказался! - воскликнул Минин. -
Нет, уважаемый мистер Чарли, против закона убывающего плодородия
почвы далеко не пойдешь. Наши урожаи, дающие свыше 500 пудов с
десятины, получаются чуть ли не индивидуализацией ухода за каждым
колосом. Земледелие никогда не было столь ручным, как теперь.
И это не блажь, а необходимость при нашей плотности населения.
Так-то!
Он замолчал и усилил скорость. Ветер свистал, и шарфы Катерины
развевались над автомобилем. Алексей смотрел на ее ресницы, на
губы, просвечивающие сквозь складки шарфа, и она казалась ему
бесконечно знакомой. А ласковая улыбка наполняла радостью и уютом
его душу.
Темнело, и на небе громоздились тучи, когда автомобиль подъехал
к домикам, поместившимся на крутосклонах реки Ламы.
Обширная семья Мининых занимала несколько маленьких домиков,
построенных в простых формах XVI века и обнесенных тыном, придававшим
усадьбе вид древнего городка. Лай собак и гул голосов встретил
подъехавших у ворот. Какой-то дюжий парень схватил в охапку Катерину,
две девочки и мальчик набросились на свертки с припасами из Москвы,
девица гимназического возраста требовала какого-то письма, а седой
старик, оказавшийся главой семьи, Алексеем Александровичем Мининым,
взял своего тезку под свое покровительство и пошел отводить ему
помещение, удивляясь чистоте его речи и покрою американского платья,
живо напомнившему ему моды его глубокого детства.
Минут через десять, умытый и причесанный, и чувствующий смущение
всем своим существом, Алексей входил в столовую. За общим столом,
усыпанным цветами, жарко спорили о чем-то, и стоило ему показаться
на пороге, как он немедленно был выбран в судьи, как человек "совершенно
беспристрастный". На его компетентное решение были предоставлены
два плоских блюда, одно декорированное раками и черным виноградом,
и другое, представляющее композицию из лимона, красного винограда
и граненого бокала с вином. Две конкурентки, Мог и Наташа, со
всей звонкостью своих пятнадцатилетних голосов требовали решить
чей натюрморт "голландее".
С трудом выйдя из затруднения и признав одну композицию забытым
оригиналом Якова Путера, а другую плагиатом с Вилема Кольфа, Алексей
получил в награду аплодисменты и огромный кусок сливочного торта,
изобретенного, как ему сообщили, самим профессором кулинарии -
отсутствующей Параскевой.
Маленький Антошка пытался узнать у американца, правда ли, что
в Гудзоновом заливе клюют на удочку кашалоты, но тотчас же был
отправлен спать. Пожилая дама, наливая третий стакан чая, осведомилась,
есть ли у Алексея дети, и недоумевала, как могла его жена отпустить
лететь через Атлантический океан. Весьма опечаленная уверением
Алексея в отсутствии у него всяких признаков супруги, она хотела
продолжать свои расспросы дальше, но чьи-то руки закрыли его глаза
платком и он понял, скорее почувствовал сзади себя присутствие
Катерины.
- В жмурки, в жмурки, - кричала детвора, увлекая его в залу,
и ему пришлось немало побегать, пока Катерина не попалась в его
объятия.
Появившийся Алексей Александрович восстановил порядок и, освободив
Кремнева из плена и усадив около камина, произнес:
- Сегодня с дороги я не хочу затруднять вас деловыми разговорами.
Но все же скажите, каково первое впечатление изолированного американца
от наших палестин?
- Кремнев рассыпался в уверении своего удивления и восхищения,
но
звуки клавесина прервали их беседу. Катерина усадила своего брата
аккомпанировать и пела романс Александрова на слова Державина:
"Шекснинска стерлядь золотая,
Каймак и борщ уже стоят;
В графинах вина, пунш блистая
То льдом, то искрами манят!"
Затем последовал "Павлин", дуэт "Новоселье молодых",
и Кремнев чувствовал, что поет она для него, что никому не хочет
она отдавать его внимания.
За окном густыми потоками лил "генеральный" дождь,
назначенный с 9 до 2 ночи. Комната стала еще уютнее, спокой семейной
тишины согревался догорающим камином. Тетя Василиса гадала Наташе
на картах, а молодежь строила планы, как лучше показать американцу
"Ярополец" и "Белую Колпь". Однако Алексей
Александрович категорически заявил, что он абонирует мистера Чарли
на все утро и что всем пора спать.
Кремнев выпросил у Мог почитать на сон грядущий учебник всеобщей
истории и стал перебираться под руководством Катерины и адским
дождем в отведенный ему флигель.
Глава
8
|
