В соответствии с принципом разделения властей, закрепленным в ст. 10 Конституции РФ, судебная власть является независимой и самостоятельной. Гарантиями независимости судебной власти являются гарантии независимости судей, их материальное обеспечение. Когда мы говорим о независимости суда, судьи, то речь, как правило, идет о независимости от других органов власти. Однако может ли суд быть независимым от общества? 

 В свое время создатели американской конституции конструируя порядок назначения судей, выбирали между демократичностью избрания судей (т.е. их прямое избрание народом) и осуществлением справедливости. Отцы-создатели остановились на принципе справедливости, посчитав, что, если судьи будут избираться непосредственно народом, то они будут зависеть от меняющихся в обществе настроений. Другими словами, источником судебной власти (как и двух других ее ветвей) является народ, но в данном случае опосредовано. Это находит свое выражение в том, что суд не только выражает и защищает интересы общества, но и выносит решения его именем. 

В России приговоры выносятся от имени государства, что было подтверждено Постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 29 апреля 1996 г. “О судебном приговоре”. Это положение объясняется тем, что “согласно ст.ст.4, 5 Конституции суверенитет РФ... распространяется на всю ее территорию. Исходя из этого, а также учитывая, что вопросы уголовного и уголовно-процессуального законодательства находятся в ведении Российской Федерации (ст. 71, п. “о” Конституции), все суды РФ, осуществляющие правосудие по уголовным делам... выносят приговор именем Российской Федерации” ¹  . При этом упускается из виду, что ст. 3 Конституции объявляет “носителем суверенитета и единственным источником власти” многонациональный народ Российской Федерации. Таким образом, становится очевидным, что судебная власть, как и другие ветви власти, отчуждается от общества, от народа.  Но можно ли сказать, что и в этом случае суд остается органом независимым от общества, от его влияния? 

Публичность судебного разбирательства и служит таким каналом двусторонней связи и взаимовлияния общества и суда. Общество должно знать как осуществляется государственная монополия на разрешение спора, убедиться, что судья и присяжные действуют честно и добросовестно и разделяют систему ценностей, сложившуюся в обществе.

В свою очередь, открытое судебное разбирательство оказывает воспитательное воздействие на общество, устанавливает правомерные образцы поведения. 

Принцип открытого, публичного судопроизводства является одним из конституирующих элементов права на честный и беспристрастный суд. Право на честный и беспристрастный суд - краеугольный камень отправления правосудия в самом прямом и непосредственном смысле слова, является инструментом защиты фундаментальных прав и свобод человека, инструментальной ценностью. 

Принцип открытого судопроизводства закреплен в Конституции и законах РФ, в международных документах, ратифицированных Россией. Формулировка этих положений различна, но смысл сводится к следующему: отправление правосудия должно быть гласным, открытым, публичным (за исключением оговоренных законом случаев - дела о несовершеннолетних, об изнасилованиях и т.п.); приговор всегда оглашается публично. Если этот принцип нарушается, то происходит и нарушение права на честный и беспристрастный суд. Международные документы и практика их применения  налагают на государства обязательство организовать свою судебную систему таким образом, чтобы не происходило нарушения права  на честный и беспристрастный суд. 

Судебное разбирательство является законным только тогда, когда (за редкими исключениями) осуществляется публично. Судья, в конечном счете, представляет собой мнение людей, которые имеют право знать как осуществляется правосудие от их имени. 

Открытость, публичность отправления правосудия проявляется не только в том (и меньше всего в том), что любопытствующая публика заполняет зал судебного заседания. Реализация этого принципа, осуществляется, главным образом, в публикациях о судебных процессах в периодической печати²  и публикации профессиональных полных судебных отчетов. Именно в таком виде общество может узнать о системе отправления правосудия и тем самым реализовать свое право на информацию. В этой плоскости сходятся основополагающие права человека, без которых невозможно создание и существование демократического общества: право на  честный и беспристрастный суд и право на информацию, право на свободу слова (в данном случае журналистов). 

Реализуется ли в России принцип открытого судопроизводства и, следовательно, может ли российский гражданин осуществить свое право на честный и беспристрастный суд, право на информацию и право на свободу слова? 

При беглом взгляде на российское законодательство, ответ, казалось, может быть положительный: ст. 123.1 Конституции, ст. 18 УПК, ст. 9 ГПК закрепляют принцип открытого разбирательства дел во всех судах. Однако, если посмотреть повнимательней, то в российском законодательстве мы не найдем развития этого принципа. Так, например, УПК не содержит нормы, которая бы обеспечивала доступ журналистов к судебным материалам ( я не говорю здесь о "естественных" ограничениях свободы слова и свободы распространения и получения информации, таких как запрет интервьюировать присяжных, публиковать  конкретные данные о личности подсудимого и т.п.). Судья своим решением может разрешить или запретить не только аудио- или видеозапись, но и обычную запись.  Так, например, в апреле 1995 г., когда в Пресненском суде Москвы рассматривалось дело по обвинению журналиста “Московский комсомолец” В.Поэгли по оскорблению министра обороны РФ П.Грачева, судья запретила журналистам пользоваться блокнотами и диктофонами. В Екатеринбурге двое журналистов были выведены нарядом милиции с заседания суда во время рассмотрения гражданского иска. Выслушав журналистов, протестующих против нарушения закона “О СМИ”, судья заявил: “Отказать в звукозаписи судебного процесса, а лиц, производящих звукозапись из зала судебного заседания удалить”³. Сообщения о подобных случаях постоянно встречаются в ежемесячном мониторинге, проводимом Фондом защиты гласности.⁴ Это указывает на то, что это установившаяся практика, которую будет трудно изменить. Видимо поэтому многие газетные публикации о наиболее сенсационных,    "жареных" процессах грешат неточностями, а подчас вопиюще юридически безграмотными комментариями, которые отнюдь не добавляют уважения суду со стороны общества. 

Журналисты, являясь “глазами и ушами” общества имеют право знать и сообщать обществу информацию, в данном случае, о том, как осуществляется отправление правосудия. Журналисты, обладая правом на распространение информации, должны обладать правом доступа к информации. Закон “О СМИ” предусматривает право на получение информации. Ст. 38 закона “О СМИ” говорит как о праве граждан на получение достоверных сведений о деятельности государственных органов, так и об обязанности государственных органов предоставлять сведения о своей деятельности. Ст. 140 нового УК предусматривает санкции за неправомерный отказ должностного лица собранных в установленном порядке документов и материалов, непосредственно затрагивающих права и свободы гражданина. 

Однако эти положения законодательства не обеспечивают право доступа журналистов к материалам судебного разбирательства. Министерство юстиции, Судебная палата по информационном спорам при президенте РФ разработали проект закона “О праве на информацию”.  Этот проект предусматривает обеспечение доступа к информации; порядок рассмотрения запроса на получение информации; положение об информации, не подлежащей предоставлению по запросам; основания и порядок отказа в предоставлении информации; порядок возмещения расходов, связанных с предоставлением информации; источники предоставления информации. Однако и этот проект закона не содержит механизма реализации и защиты права, как не содержат его и нормы действующего законодательства. 

С другой стороны, право журналистов на информацию не должно (и не может) быть абсолютным; оно должно содержать определенные ограничения и санкции для журналистов, злоупотребляющих этим правом. Законодательно не установлены и эти нормы. Журналисты должны хорошо представлять себе, что можно и что нельзя писать о процессе для того, чтобы обеспечить соблюдение интересов правосудия. Можно привести один из свежих примеров, когда газета “Известия” перестала публиковать статьи и отклики на ст. 11 прим. “Закона о государственной границе”, предусматривающей так называемый “пограничный налог. Свои действия газета объяснила тем, что опасается воздействовать на судей Конституционного Суда, которые приняли дело к рассмотрению. Возникает закономерный вопрос: насколько эти публикации могут (и должны) повлиять на судей Конституционного Суда РФ (одного из высших судов страны), которые, в соответствии с законом, обладают самой высокой квалификацией? 

Журналисты должны тщательно следить за тем, что не нарушать право обвиняемого на честный и беспристрастный суд, публикуя какие-либо сведения о нем, что может повлиять не столько на судей, сколько на присяжных. В настоящее время, подобные нормы существуют скорее как этические, чем правовые. Правовая безграмотность журналистов, желание “сделать” сенсацию, нарушая при этом права и интересы других людей, а также нежелание защищать собственные права не способствуют законодательному развитию этого права. 

Все же, если информация о наиболее громких судебных процессах становится более доступной (хотя подчас и в искаженном виде), то с профессиональными публикациями судебных отчетов дело обстоит намного хуже. 

В России доступными являются только решения и постановления Конституционного Суда РФ, которые дают возможность понять мотивы того или иного решения. Существует также Бюллетень Верховного Суда РФ (высшей судебной инстанции), в котором публикуются постановления Президиума и определения судебных коллегий, материалы Пленумов Верховного Суда. Однако Бюллетень не содержит (и не может содержать) судебных отчетов. Таким образом, можно сказать, что жанр судебных отчетов практически отсутствует в юридической литературе. Разумеется все это объяснимо: суды в России не желают быть открытыми обществу, иначе все существующие (и тщательно скрываемые) дефекты отправления правосудия станут очевидными. 

Особенно серьезно дело обстоит в регионах, где судьи практически полностью зависят от местной власти; круг:  местная власть - прокуратура - суд замкнут. Именно в силу закрытого разбирательства (т.е., когда решения суда не публикуются) возможны случаи, подобные тому, который произошел в станице Каневской Краснодарского края. Судья, рассматривая дело по жалобе к местной газете о защите чести и достоинства в 1996 г., ссылалась на ст. 40 Конституции 1978 г. в редакции 1992 г. (в Конституции 1993 г. ст. 40 гарантирует право на жилище). 

Несмотря на такое удручающее воплощение принципа открытости судопроизводства, положение отнюдь не безнадежно. Общество ищет и уже находит средства влияния на способы и методы отправления правосудия. Это не только постоянные напоминания судье о необходимости соблюдать процессуальные нормы. Так, например, в Апатитах правозащитная организация "перевоспитала" судью, которая стала прислушиваться к требованиям правозащитников. Иногда правозащитники находят весьма нетривиальные способы (законные) воздействия на судей. Так, например, в Воронеже, председатель соц.профа, водитель автобуса, стал объявлять на остановке, что судья такая-то уже девять месяцев не может рассмотреть его дело. В конце концов, судья приняла дело к рассмотрению. 

Тем не менее, основной вопрос о воплощении принципа открытости отправления правосудия остается открытым, хотя для его реализация требуется не так уж много. Необходимо  ввести нормы процессуального законодательства, которые бы позволили ведение записей во время судебного разбирательства, принять закон “О праве на информацию”, который бы содержал механизм защиты и реализации этого права, организовать профессиональную публикацию судебных отчетов. Главное же что необходимо для реализации этого принципа - это постановка этой проблемы перед закрытым судейским сословием. 
 

(2) Здесь уместно вспомнить, что, в частности, в Англии, журналистика начиналась с грошовых листков, содержащих судебные отчеты, которые продавались у Олд-Бейли (основного уголовного суда).

(3) Законодательство и практика СМИ, 1995, № 6 (10).
Мониторинги Фонда защиты гласности публикуются в ежемесячном бюллетене “Законодательство и практика СМИ”.

(4) Законодательство и практика СМИ, 1996, № 4 (20).