|
"Новая газета", №29 (597), 13 - 16 июля 2000 г.
Оригинал статьи см. на http://NovayaGazeta.Ru/nomer/2000/29n/n29n-s23.shtml
ХОРОШО ЖИВЕТСЯ ТЕМ, КТО БОРЕТСЯ С МАФИЕЙ
Поэтому это дело не
доверяют народу
Вот
ведь как получается: случайно узнаешь факт из не
нашей, иноземной жизни — и такое вдруг тебе
привидится на родных отечественных просторах,
что аж дух захватывает от предчувствия
несбыточного
Но сначала о том, чем же так зацепила
меня одна фраза председателя итальянского
парламента Лучано Виоленто, с которым мы вместе
выступали в Риме на российско-итальянской
большой парламентской комиссии.
Чуть ли не с самого
детства (по крайней мере с его сознательной
части) мое воображение будоражила фраза: «с
конфискацией имущества».
Мне представлялись
какие-то необозримые склады и безграничные поля
со всем этим конфискованным: уходящие за
горизонт колонны автомобилей; целые поселки из
особняков и коттеджей с полянами, бассейнами и
райскими птицами; анфилады подпольных
третьяковок и эрмитажей; горы злата и
бриллиантов... В общем, всякая чушь лезла тогда в
голову. Правда, была еще юношеская романтическая
надежда, что ворота в эти закрома
конфискованного всегда открыты людям, у которых
конфисковывать нечего и не за что...
Но, прожив уже вон сколько
лет, я так и не понял: а к кому же переходит все
это? кому достаются эти особняки? кто ездит на
этих автомобилях? Если родина отбирает у
грешников неправедно нажитое добро, то кому она
отдает-то? Другим грешникам? Или все это
бесчисленное воровское добро хоть кому-то
принесет кусочек счастья?
Ответов на эти вопросы я
так и не нашел, да и сам ни разу в жизни ничего из
конфискованного не видел...
Хотя нет... Стоп. Однажды
видел. Больше того — держал в руках...
Это была очень смешная история.
Я тогда работал в
«Литературной газете». Было еще брежневское
время (чем-то начинающее напоминать сегодняшнее),
когда «ЛГ» удавалось пробираться к читателям
сквозь жесткие цензорские рифы. И получалось: не
столько из-за талантливой
журналистско-писательской команды (да чихать они
хотели на всяких талантливых), сколько из-за
царедворского мастерства тогдашнего главного
редактора, героя, депутата и члена ЦК Александра
Борисовича Чаковского.
И вот Чаку (как называли
его все мы) — 70 лет. Событие по тем дням
грандиозное: с Колонным залом, президиумом из
лиц, чьи сумрачные изображения вывешивались на
октябрьские и майские, с очередной наградой и т.
д. и т. п...
Колонный зал — то вечером.
А с самого утра — вереница высоких гостей,
которые по очереди входили в кабинет Чака с
разнообразными подарками. Каждому из нас,
журналистов «ЛГ», было поручено препровождать
высоких гостей в соответствии с профилем нашей
газетной специализации. Мне досталась делегация
МВД во главе с министром Н. Щелоковым. Встретил,
привел в его кабинет, присутствовал при вручении
подарка: просто замечательных, каких-то
немыслимых карманных часов...
Утром следующего дня мне
позвонил помощник Щелокова:
— Выручай... Наши
козлы-хозяйственники напутали: передали
Чаковскому часы из вещдоков. Объясни ему как-то
аккуратно, что есть другие часы, еще лучше. Надо
заменить. Ну объясни как-нибудь. Выручай, одним
словом...
Я что-то наговорил Чаку
(он, по-моему, так ничего и не понял), приехал на
Огарева, груз сдал — груз принял.
— А эти-то часы не из
вещдоков? — на всякий случай поинтересовался я.
— Нет, не волнуйся... Эти —
уже наши... — объяснили мне.
— Уже конфискованные? —
догадался я.
Мне, естественно, ничего
не ответили, только понимающе подмигнули.
Новые часы были и в самом
деле еще более замечательные и немыслимые...
Да, это был первый и последний случай в
моей жизни, когда я держал в руках конфискованное
имущество.
Но слышал о его судьбе еще
не раз.
То всплывали какие-то
скандалы вокруг тех, кто его распределял, то
кого-то снимали с работы, то даже арестовывали. То
доходили всякие слухи о разных закрытых складах
для своих, где все можно было купить за двадцать
процентов реальной стоимости. Я понимал, что вся
история советского конфиската началась давно,
очень давно, когда первые советские вожди,
министры и военачальники жили в чужих квартирах,
спали на чужих кроватях и ели из чужих тарелок
чужими ложками. Но, уже проработав столько лет в
газете, побывав трижды депутатом, я так и не смог
понять, что же на самом деле стоит за простыми и
пугающими словами «с конфискацией имущества». В
пользу кого оно, в конце концов, конфискуется или
в каких очередных закромах родины исчезает...
И даже перестал задавать
себе эти вопросы.
И вдруг — несколько дней
назад... Рим, итальянский парламент, конференция,
выступление Лучано Виоленто...
Да, надо сказать, что
председатель парламента — человек в Италии не
только знаменитый, но и легендарный. Именно он, до
того как уйти в политику, прославился как
бесстрашный судья, отправивший в тюремные камеры
многих знаменитых мафиози, его имя стало
символом борьбы с коррупцией.
Именно с его именем
связана знаменитая операция «Чистые руки»,
позволившая отправить на скамью подсудимых две
тысячи самых высокопоставленных итальянских
чиновников. (Вот ведь как у них! В большую
политику приходят по делу, по заслугам, по
национальной известности! А не как в некоторых
других странах, где путь к вершинам власти идет
сквозь подковерные интриги или совсем уж
виртуальным путем...)
Да, так вот что сказал
(среди прочего — очень интересного и полезного
для нас самих) Лучано Виоленто:
— После суда над
знаменитым мафиози Рина все его имущество
конфисковано. Его парк стал общественным. Там
бегают дети. А всего... Двадцать процентов
конфискованных зданий и особняков, одиннадцать
процентов переданы государству, двенадцать
процентов переданы полиции и карабинерам...
Помню, слушал, быстро
записывал все эти цифры в блокнот и понимал,
понимал: вот они, ответы на те вопросы, которые
мучали меня еще в юности. Но — не наши ответы. И —
не наши вопросы.
А потом Лучано Виоленто сказал те
слова, которые я сам так долго пытался
сформулировать, печально думая, почему же паром,
гудком, бесполезным сотрясением воздуха
оборачиваются бесконечные обещания властей
бороться с коррупцией и организованной
преступностью. Кто с кем борется? Кому верить? На
кого надеяться?
Вот что он сказал,
перечислив, что, как, кому и почему передано:
— Граждане должны верить,
что это не борьба между государством и мафией.
Между мафией и обществом. Мафией и народом...
Вот ведь как!
НЕ МЕЖДУ ГОСУДАРСТВОМ И
МАФИЕЙ...
Если уж в Италии так
актуальны эти слова, так что же говорить о нас.
О ситуации, сложившейся в
России (особенно в последние годы), когда
чиновники, милиция, налоговая полиция, ФСБ,
отобрав «крыши» у бандитов, сами стали «крышами»,
да еще какими!
Когда не проходит и дня,
чтобы меня не просили спасти кого-то от налетов —
нет, уже не солнцевских или подольских, а
«защитников» в погонах.
Когда невозможно найти
правду в суде и снова, как в брежневские времена,
приходится обивать депутатские да редакционные
кабинеты.
Когда несколько олигархов
стали и умом, и совестью, и честью нашей
современной эпохи.
Когда, наконец, борьба
государства с мафией воспринимается только лишь
как передел собственности между бандитами из
мафии (что в черных, что в белых воротничках) и
чиновниками от государства — в пользу,
естественно, последних.
Какой тогда смысл в этих
бесконечных призывах и обещаниях, когда главные
слова так и не сказаны...
Вернее, сказаны. Но не
нами.
Рим — Москва
Юрий ЩЕКОЧИХИН
13.07.2000
|
 |