Весной прошлого года ни у кого не было сомнений в том, что российский президент намерен решительно форсировать проведение военной реформы. Ведь на должность министра обороны был назначен самый близкий, самый преданный Владимиру Владимировичу человек - Сергей Иванов. По собственному признанию Владимира Путина, только с Сергеем Ивановым его в течение десятилетий связывало «чувство локтя». В качестве секретаря Совета безопасности Сергей Иванов готовил важнейшие решения президента - и о создании семи федеральных округов, и о новом порядке формирования Совета Федерации, - то есть о создании властной вертикали. Под его руководством была завершена разработка военной доктрины и Концепции строительства Вооруженных сил на период до 2005 года.

Возможности Иванова, в котором видели чуть ли не alter ego Путина, представлялись совершенно безграничными. Его назначение должно было не только положить конец многомесячному скандалу между предыдущим министром маршалом Сергеевым и начальником Генерального штаба Анатолием Квашниным, но и восстановить дисциплину и единоначалие в военном ведомстве. Казалось, что никто, включая разудалого генерала Квашнина, не осмелится действовать через голову личного друга Владимира Путина. Всем было очевидно - если президент такого человека «бросает на армию», то именно в военной сфере грядут самые серьезные, самые крутые перемены. (И Путина можно было понять - гибель «Курска», зашедшая в тупик «антитеррористическая операция» в Чечне показали масштабы деградации армейского организма.) Помимо абсолютной власти, у Сергея Иванова были и материальные ресурсы для достижения цели. При Путине, наконец, сбылась давняя мечта российских военных - оборонный бюджет стал увеличиваться на треть ежегодно.

Однако спустя более чем год после назначения Сергея Иванова министром обороны можно констатировать: огромный ресурс, как властный, так и финансовый, растрачен впустую. Не изменилось ничего. Вооруженные силы продолжают деградировать: дезертирство с оружием напоминает уже массовое бегство. В течение одной только июньской недели сначала два солдата из Майкопской бригады в Краснодарском крае бежали с оружием и убили двух милиционеров. Потом восемь контрактников из миротворческого батальона покинули свой пост в Южной Осетии. Затем солдат ушел с оружием из части в Оренбургской области; двенадцатое дезертирство за неделю произошло в Приморье. Коррупция командирского корпуса приобрела такие масштабы, что заявление Генпрокуратуры, будто мина, убившая 9 мая в Каспийске несколько десятков людей, была продана террористам российскими офицерами, ни на кого не произвело впечатления.

Офицеры, прежде всего младшие, несмотря на объявленное двукратное повышение жалования, делают все возможное, чтобы как можно быстрее покинуть Вооруженные силы. При полусотне действующих военно-учебных заведений больше четверти лейтенантских должностей остаются вакантными. На них приходится набирать «двухгодичников», которые никакими офицерами не являются. Один из них честно признался министру, когда тот инспектировал Таманскую дивизию: мол, первые полгода я у солдат учился. О старших командирах сам Иванов весьма невысокого мнения: «Недостаточный уровень профессиональных навыков, отсутствие инициативы и целеустремленности в действиях немалого числа представителей руководящего состава различного уровня не позволили нам добиться поступательного движения вперед». Итак, в российских Вооруженных силах солдаты чувствуют себя, как в тюрьме, а офицеры коррумпированы, безынициативны и некомпетентны. Эта армия, чем дальше, тем больше, становится опасной для собственного народа.

Тем временем ближайший сподвижник президента, поставленный руководить военным строительством, упорно твердит: «Проблем в реформировании очень много. Но за все сразу хвататься бесполезно. Поэтому нами выделены приоритеты. Прежде всего, это новые вооружения». При этом министр подчеркивает, что внимание уделяется в первую очередь космическим системам, высокоточному оружию, разведывательно-ударным комплексам - мол, действуем в русле современных тенденций, с учетом опыта американской операции в Афганистане. Вроде бы логично. Только следует учесть: 40 процентов средств, отпущенных на вооружения, расходуются на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы (остальное тратится на модернизацию вооружений, выпущенных 20-30 лет назад), то есть на разработку современной техники, производство которой планируется начать после 2006 года. Уже сейчас многие эксперты сомневаются, в состоянии ли российский ВПК выпускать всю номенклатуру вооружений. Очень может статься, что деньги, вложенные сейчас в НИОКР, просто пропадут. Но даже если Иванов прав в своих расчетах, кто же будет воевать на этой суперсовременной технике? Очевидно, те призывники, 30 процентов которых, согласно официальным данным, не имеют среднего образования, а 14 процентов - проявляют склонность к алкоголю и наркотикам. Однако все попытки доказать, что спасение Российской армии в переходе на контрактную основу, наталкиваются на стойкое сопротивление Сергея Борисовича. Не время, заявляет министр обороны. Сначала следует провести эксперимент в 76-й воздушно-десантной дивизии, выяснить, сколько стоит переход к профессиональной армии, а уж потом, не торопясь, переводить Вооруженные силы на контракт.

Между тем президент, напротив, рассматривает кризис Вооруженных сил как неотложную проблему. Об этом он прямо заявил и в Послании Федеральному собранию, и совсем недавно в речи на приеме в честь выпускников военных академий. Более того, он потребовал предоставить ему расчеты затрат на переход к контрактной армии. Высокопоставленные генералы саботировали реформу не без изящества. Военным финансистам было приказано подготовить такую чудовищную смету, чтобы Путин сразу понял: никакой контрактной армии страна себе позволить не может. И, надо сказать, они весьма преуспели. Как сообщил начальник главного организационно-мобилизационного управления Генштаба Владислав Путилин, в эту смету внесена и стоимость ремонта военной техники и пополнения войсковых запасов дивизии. Как будто дивизии, сформированной из солдат срочной службы, не надо ремонтировать военную технику и пополнять запасы. Мало этого, туда же отнесли и стоимость возвращения из Чечни полковой тактической группы дивизии. В течение нескольких месяцев в генеральских подсчетах стоимость перевода одной дивизии на контракт выросла с 500 миллионов (оценка ноября прошлого года) до нынешних 2,6 млрд. рублей. Сюда уже включена и стоимость жилья для контрактников, и даже их будущие пенсии (заметим, что ни одно российское ведомство, будь то Генеральная прокуратура или ФСБ, никогда не требовало от правительства предоставить квартиры всем работникам, ни одна профессиональная армия не исходит из того, что все, кто подписывает контракт, непременно выслужат пенсию). Замечательно, что министр обороны не только принял на веру самую последнюю, самую гигантскую цифру издержек, но и лично взялся сообщить ее публике. Если военная реформа пойдет по пути эксперимента в 76-й дивизии, на ней твердо можно будет поставить крест.

Администратор

Понятно, почему переход к профессиональной армии пугает российских генералов. Они отдают себе отчет в том, что в новой российской армии, профессиональной и компактной (если ее когда-нибудь создадут), им, спецам по мобилизации миллионов новобранцев, просто не будет места. Но вот зачем эти выдумки повторяет интеллектуал из внешней разведки, бывший руководитель аналитической ФСБ? Почему Сергей Иванов, который должен был стать полномочным представителем Путина в Министерстве обороны, очень быстро стал представлять интересы генеральской элиты в Кремле?

Судя по всему, Иванов, считающий себя военным человеком, так и не дал себе труда понять, что на него возложена обязанность осуществлять гражданский контроль над военным ведомством. Свое назначение он скорее всего воспринял как ловкую операцию прикрытия. Мол, требуют эти нудные западники гражданского министра обороны - да пусть подавятся, профессиональный разведчик готов играть и эту роль.

В действительности для осуществления гражданского контроля одного штатского министра недостаточно. Оборонные министерства стран Запада по большей части состоят из гражданских чиновников - именно они принимают решения, которые надлежит выполнять военным. Российский же министр обороны твердо заявляет, что в его ведомстве «на подавляющем большинстве должностей должны быть люди военные». И не замечает, что в этом кроется главная ловушка. Если Министерство обороны остается военным ведомством, то Иванов обречен принимать не политические, а сугубо технические решения и нести за них ответственность. Как многие из тех, кто имеет воинское звание, генерал-лейтенант ФСБ Сергей Иванов не сомневается, что достаточно компетентен в военных вопросах, и соглашается с теми генералами, которым удается в нем эту иллюзию поддерживать. «Беда в том, что он профессионально чувствует, когда начинаешь упрощать при объяснении какие-то сложные вопросы, - рассказывал корреспонденту «Журнала» один весьма высокопоставленный военный. - И тут же начинает злиться».

Не исключено, что именно поэтому Сергею Борисовичу по душе генералы, которые о сложных проблемах не говорят вовсе. Он сделал своим заместителем главкома Сухопутных войск генерала Николая Кормильцева, считающего, как говорят, что главная проблема военной реформы - это наличие или отсутствие огорода при каждой воинской части. Он согласился в бытность секретарем Совета безопасности с «простым» предложением начальника Генерального штаба Анатолия Квашнина кардинально сократить Ракетные войска стратегического назначения (РВСН). Плетя интриги против своего соперника - выходца из РВСН Игоря Сергеева, генерал Квашнин в нарушение всех законов субординации через голову министра обороны обращался напрямую и к президенту, и к секретарю Совета безопасности. В итоге он добился решения о резком сокращении Ракетных войск стратегического назначения с 19 до 2 дивизий. Объяснял он это тем, что нет нужды содержать стареющие тяжелые ракеты. Сейчас, когда объявлено, что российские тяжелые ракеты останутся на боевом дежурстве, тогдашнее решение признано ошибочным. Дивизии останутся несокращенными, но оттого, что министр доверился простому как правда Анатолию Квашнину, впустую потрачено два года и немало средств, потребовавшихся на очередные «оргштатные мероприятия». Все эти свои в доску «простые» вояки довольно ловко манипулируют Ивановым. Присмиревший в первые месяцы после назначения Иванова Квашнин в последнее время, как утверждают наши источники в Генштабе, вновь пытается действовать через голову министра.

Аналитик

Между тем вопрос о контрактной армии отнюдь не единственный, по которому у Иванова наметились решительные расхождения с Владимиром Путиным. Практически по любой важной проблеме международной безопасности высказывания Сергея Борисовича прямо противоречили словам Владимира Путина. В сентябре прошлого года Иванов заявил, что не может «даже теоретически» допустить развертывания войск НАТО в среднеазиатских республиках СНГ. На следующий день президент сказал, что не видит никакой проблемы в развертывании американских баз. Иванов: «Если же линия на развертывание НПРО будет продолжаться,.. то Россия вынуждена будет предпринимать адекватные меры с целью обеспечить свою национальную безопасность... Это будет касаться совершенствования стратегических ядерных сил и принятия других «несимметричных» мер, позволяющих обесценивать потенциал ПРО». Путин: «По нашему мнению, выход в одностороннем порядке из этого Договора (Договора по ПРО. - «Журнал») был бы ошибочным шагом. Но мы не намерены, если это произойдет, раздувать какой-то антиамериканской истерии». Иванов о расширении НАТО: «Появление на карте Европы новых участников военного союза, не охваченных жесткими мерами контроля над вооружениями, будет иметь разрушительные последствия для договорного режима в целом». Путин на ту же тему: «Было бы абсолютно неверным и с тактической, и со стратегической точки зрения препятствовать вступлению Эстонии в НАТО. Ну, хочет Эстония - пусть вступает». Только что на своей пресс-конференции Путин вел речь о том, что в Чечне достигнуты некоторые успехи, создаются органы власти, что республику «должны защищать сами чеченцы», а зачистки постепенно «нужно просто прекращать». Буквально на следующий день Иванов собирает журналистов, дабы сообщить, что тысяча боевиков под единым командованием в соответствии с генеральным планом, разработанным Асланом Масхадовым, намеревалась захватить Грозный. И только в последний момент набег удалось предотвратить.

Иванов всякий раз «не догоняет» президента. Путин и Иванов пришли во власть со святой верой, что государство превыше всего, что Россию надо спасать от надвигающейся смуты. Неслучайно Иванов был так полезен и эффективен, когда шло строительство властной вертикали, когда усмиряли губернаторов и «равноудаляли» олигархов.

Но в процессе борьбы за спасение Родины Путин пришел к идее союза с США и Западом. И тут его «тень» стала решительно отставать. Иванов по складу мышления оказался гораздо ближе высшему генералитету, который по-прежнему мыслит в категориях глобальной войны, нежели Верховному главнокомандующему. Один из околокремлевских аналитиков объясняет это тем, что большую часть 90-х, когда Путин в качестве заместителя Собчака познавал основы рыночной экономики, Сергей Борисович с раздражением наблюдал за происходившим в стране из штаб-квартиры СВР в Ясеневе. Нечто подобное произошло с другим министром обороны - Игорем Родионовым, который несколько лет до своего назначения просидел в Академии Генерального штаба и не смог приноровиться к стремительному течению российской политики. Он страдал от того, что ему не позволяют строить армию по советскому образцу, и жаловался, что идею профессиональной армии придумали «новые русские», которые желают отдыхать на Канарах, вместо того чтобы Родину защищать. Ельцин выгнал его через несколько месяцев после назначения. Второй российский президент решает кадровые вопросы с куда большей осторожностью, чем первый. С особой бережностью он относится к тем, с кем его связывает старая дружба. Так что судьба Родионова, который сейчас ведет непримиримую борьбу с мировым сионистским заговором, Иванову пока не грозит. Но слухи о том, что он в скором времени получит новое высокое назначение, появляются с настойчивой регулярностью.