Уже в зале заседаний, перед началом голосования, Григорий Явлинский спросил меня:

- Ты все-таки будешь за Степашина?

- Ага... Он, кажется, не ворует... По крайней мере, мне ничего об этом не известно, - ответил я.

- А что, этого достаточно, чтобы  стать  премьером?  - спросил Явлинский.

- Достаточно... Для меня стало достаточно. - И добавил что-то о примитивных, наивных, детских истинах, отсутствие которых в сегодняшней российской политической реальности делает нашу жизнь безвоздушной.

Да, что-то такое пробормотал я, в четвертый раз за время своей думской жизни нажимая кнопку «за» или «против» при очередном голосовании за нового премьера, представленного все тем же президентом.

За все эти три года депутатской жизни я ни разу не позволял себе раскрывать детали думской кухни: разговоры, не попадающие в эфир, жесткие конфликты, приводящие потом к самым экзотическим решениям, безумную суету лоббистов в здании на Охотном ряду. Я старательно делил себя на две совершенно разные вроде бы мыслящие единицы: тот, который в Думе, и тот, который на страницах своей газеты, не смешивая одно с другим, чтобы не поддаться соблазну ради политической выгоды утратить собственную независимость.

Сегодня, пытаясь понять, что же такого произошло на прошедшей неделе, я впервые нарушил это правило, приведя частный и, кажется, ничего не значащий этот разговор в зале заседаний за несколько минут до очередного исторического голосования.

Хотя какое там историческое...

Очередная   разборка   на кремлевском дворе царедворцев, погрязших в закулисных интригах,  смертельно  ненавидящих друг друга, до крови бьющихся за право встать возле левого или правого уха президента.

Я не особенно верю в разные потусторонние силы, но не исключаю, что даже самая выносливая птица не долетит до середины Старой площади: комом упадет она на холодный весенний асфальт или на крышу «Ауди» с триколором вместо нормального номера. Загубит бедную птицу жуткая аура, висящая над бывшим ЦК КПСС.

И потому не за премьера Степашина мы голосовали - ставленник Березовского Аксененко еще хуже, чем протеже Чубайса.

Вот, до какой жизни мы дошли! Такой вот наш сегодняшний выбор!
Потому-то так я и ответил на вопрос Григория Явлинского.

Ведь еще утром дня голосования по Думе прошел тревожный шорох: некие космические силы одолели президента, и он изменит свое решение, представит в премьеры бывшего министра путей сообщения, статьи о котором  заставляли  краснеть даже газетную бумагу.

Нет, Сергей Степашин такой. Хоть в этом не замечен...

Тихая, спокойная у нас сегодня весна. Нет ни всходов, ни посадок...

Захлебнулась, так и не поднявшись, очередная волна борьбы с коррупцией. Очередная реорганизация ФСБ вымела за штат немногочисленных сотрудников, обладавших реальной информацией о том, кто, сколько и за что берет из высшего - и не высшего - руководства. Не нужен стал больше генерал Колесников, председатель следственного комитета МВД, обладавший   огромным   массивом ставшей теперь никому не нужной информации. В сон погрузилась Генеральная прокуратура, ведомая послушным Кремлю троечником Юрием Чайкой (последнее известное мне его действие - попытка спасения «тамбовских волков», ведомых председателем Комитета по обороне и безопасности Совета Федерации  губернатором  Рябовым, о котором дважды писала «Новая газета»). А об экономических рычагах борьбы с коррупцией говорить не приходится: даже если Степашин захочет - ему не дадут те, кто около президентского уха.

Все хорошо. Все замечательно. Все спокойно.

На Рублевке спешно приватизируются госдачи.

Успеть, успеть - до президентских выборов остался всего лишь год.

Когда-то я пытался из номера  в номер писать о том, что меня поразило на прошедшей неделе.  Ведь жизнь, в конце концов, состоит из календарных отрезков.

На прошедшей неделе меня не поразило ничего.