Сборник статей "Заповедник для динозавра"

Валерий Писигин

Простые рассуждения об одном сложном чувстве

Одна из характерных проблем российского бытия - это взаимоотношение нашего народа со своим начальством. Здесь за фасадом, сотканным из чинопочитаний, лести и откровенного лизоблюдства, в действительности скрывается традиционная ненависть с одной стороны и такой же традиционный произвол с другой. Покончить с этой традицией, точнее с таким бытием, мы сможем, наверное, очень не скоро. Да и можно ли с этим покончить вообще, если даже внутри каждого индивидуума происходят процессы несовместимости и неуживаемости, способные иной раз вызвать очень сложные и даже бурные чувства.

Представьте автовокзал. Погода прескверная: ветер, дождь, снег. Стоит рейсовый автобус. Возле него - толпа, именуемая пассажирами. Дети, старики... До отправления еще минут десять, но все уже сгрудились у передней двери и вот-вот пойдут на ее штурм: можно ведь и не вместиться в автобус, не поспеть куда надо, не прибыть к сроку, не добраться до места, да мало ли еще чего такого может статься, о чем даже и подумать нашему человеку страшно. А, кроме того, всем просто холодно. От этого всего все злые.

Все, кроме одного - здоровенного водителя автобуса, который развалился в водительском кресле, и, разморившись от тепла (когда очень жарко, тоже ведь нехорошо), поплевывает семечки через открытую форточку.

Продержав людей на морозе десять минут и еще несколькосверх того для порядка, он наконец открывает дверь. Толпа устремляется в салон, при этом расталкивая друг друга руками и ногами. Водитель в это время смотрит на возбужденную толпу и вздыхает: "Ну что же это за народ у нас!"

А потом он будет рассказывать своим товарищам по автопарку об этом самом народе, о его хамстве, невежестве, жестокосердии...

Конечно, одному Богу известно, сколько ненависти и злости сосредотачивается за те десять минут в душах пассажиров. Была бы возможность, водителя бы попросту растерзали. Но только, что значит для нашего шофера вся эта ненависть и это презрение в сравнении с тем блаженством, восторгом и удовлетворением, которые он испытывает в эти же самые десять минут! Да ради этих минут, которые и выпадают-то не всякий день, может быть он и живет на свете! Да даже и не ради них живет, а благодаря им. Ведь чем еще может самоутверждаться и заявлять о своем существовании здоровый мужской организм в суровой постсоветской действительности? (А в советской не так ли утверждались? А в досоветской?)

"А что, у каждого, наверное, бывают такие минуты, и у кого-то их не десять, и не двадцать, а даже целый час и более (у парикмахеров например), а кто-то вообще так всегда живет. Вот кого ненавидеть надо!" - и с этими мыслями Николай Степанович (так звали водителя), повез пассажиров в соседний поселок. Повез так, чтобы поближе к кромке дороги, чтобы по кочкам, по ухабинам, чтобы потрясло немного, а то уж больно развозмущались. А если еще шуметь будут, так у него еще средство есть - помедленнее ехать: по районной инструкции с недавнего времени нельзя быстрее 60 км. в час. Так что можем ведь ехать и по инструкции. А куда спешить?

Но что за блаженство у какого-то водителя автобуса из глухой провинции? Просто смешно. Могут ли на таком уровне рождаться настоящие чувства?

Вот если подобным образом наклонить людей не из толпы, не серых и безвестных, а знатных, уважаемых, влиятельных? Да так, чтобы на всю страну, чтобы с шумом. Каковы ощущения от унижения сильного, умного, красивого?

Кто следит за политической жизнью страны знает, что председатель Центризбиркома Николай Тимофеевич Рябов человек не амбициозный и звезд с неба не хватает. Он не морозит людей на холоде и вообще добр и уступчив. Можно сказать, что он скромен и даже незаметен. (Его лицо помнишь, пока видишь.) Ведь и Центризбирком, и сам Николай Тимофеевич вспоминаются лишь от случая к случаю, поскольку и сами демократические процедуры в России - случайность. А между этими процедурами Николая Тимофеевича как бы и нет вовсе. Он, конечно, есть, работает, что-то делает, чего-то производит, у него есть бюджет, штат и машина, но всего этого нет для нас и, по-видимому, это обстоятельство не может не мучить Николая Тимофеевича.

Но вот спадает жара, опускаются на болота туманы, наступает период любви у зубров, оленей и лосей, зайцы-русаки мечут в третий раз детенышей, земноводные и пресмыкающиеся зарываются в землю, а ерши, красноп рки и щуки собираются в большие стаи и уходят на глубину. Оживляется президент. На Россию надвигаются выборы.

Выходят на охоту орды политологов и социологов, точат перья и оговаривают тарифы журналисты, появляются легионы самонадеянных имиджмейкеров, способных произвести в президенты даже вышеупомянутого провинциального шофера (вопрос в цене), словом, грядет политическая жатва: денег, дивидендов, карьер, еще чего. Начинаются те самые блаженные "десять минут" Николая Тимофеевича Рябова...

Сначала люди вдруг узнают, что таковой имеется, затем, что таковой чего-то там "наверху" решает, наконец, что он прямо-таки - вершит! И не парой-тройкой ефрейторов, не автобусным парком, а судьбами миллионов, чаяниями и надеждами целой страны. Страшно сказать - от него зависит демократия и целостность.

Так-то оно так, но ведь повершит-повершит и опять затихнет, замолкнет, ляжет на дно, и все о нем забудут до следующих выборов.

И если товарищ Рябов упустит это время, если не использует открывшиеся возможности и не реализует свои способности, не запасется чувствами и эмоциями, то что же останется за душой? Чего будет стоить тогда эта несчастная душа, лишенная радости самоутверждения и самовыражения ?

Вот вопросы, которые терзают душу и не дают покоя Нико- лаю Тимофеевичу.

И пока выборы - идут к Николаю Тимофеевичу маститые политики: демократы, либералы, коммунисты, любители пива, генералы, штатские... И выносит нелегкая нашего Николая Тимофеевича на недосягаемую высоту, ставит над различными политическим схватками, над идеологиями и над прочими предрассудками, ставит в один ряд с самыми могущественными и сильными, и даже выше их.

А Николай Тимофеевич им всем, красным и зеленым, консерваторам и либералам - про Конституцию, про Закон, про порядок... А кто ж в нашей-то стране против закона? Кто против Конституции, против порядка?

И вот стоят перед Николаем Тимофеевичем лидеры блоков и партий, движений и течений, руководители нынешних и будущих фракций, кандидаты в президенты (а значит и сам будущий президент стоит), и все они оправдываются, доказывают, переминаясь с ноги на ногу, что мол не волки они, не козлы какие и не верблюды...

А не доказав, начинают трубить вовсю про чей-то политический заказ, про преследование инакомыслящих и про произвол, шутка сказать, больному президенту достается (дескать недоглядел). А при чем тут президент и политика, если у Николая Тимофеевича цикл "блаженств". Точь в точь, как у того водителя автобуса. И не надо никаких глубокомысленных обобщений, не надо речитативов - все гораздо проще: заурядному чиновнику (из "низов") хочется самоутвердиться и у него, имеются для этого свои, законные "десять минут". Грех ими не воспользоваться.

Николай Тимофеевич это понимает и потому спешит.

Согласимся с Григорием Явлинским: куражится товарищ Рябов, куражится.

Покуражится немного - да и впустит всех на демократические выборы, так же, как его безвестный тезка-водитель впустил всех в казенный автобус. Забудет и про инструкции, и про законы, и про Конституцию. А если еще и президент чего-нибудь скажет, так и про свое отчество забудет. Живем-то в России и нам эти англосакские замашки, эти аппеляции к закону, к Конституции, к районной инструкции и к прочей чепухе - ой как не к лицу. Все ведь знают цену и этим аппеляциям, и тому, что в действительности движет нашими большими и малыми начальничками - от Москвы до самых до окраин.

31 октября 1995 г.

продолжение сборника