Яблоко Молодежное ЯБЛОКО
На главную
Экономика
А.С.Ульянов. Проблемы и этапы реформирования российской экономики

Ульянов А.С., член "ММЯ", выпускник МГИМО, бакалавр экономики

Тезисы к лекции

Проблемы и этапы реформирования российской экономики

Цель данной лекции - дать ответ на следующие вопросы: можно ли проводимые в 1992-98 гг. реформы назвать либеральными, осуществлялись ли они в соответствии с мировым опытом (например, неоднократно цитируемым польским).

Концепция перехода к рынку.

Осознание безальтернативности перехода к концу 80-х гг. Сложность заключалась в отсутствии теоретической базы перехода к рынку.

К концу XIX в. - кризис экономической науки. Тогда ещё политэкономия не могла дальше развиваться в первоначальном направлении - исследовании причин и природы распределения национального дохода между различными социальными группами, классами. Выход был найден в принятии за аксиому “рыночная экономика - наиболее эффективный путь”, а уже экономикс занялась изучением её функционирования. Отсюда - математизация. Но важно, что наука точных путей перехода от плана к рынку предложить к концу XX в. не могла.

Существовали лишь теории, описывающие отдельные элементы перехода (финансовая стабилизация, см. ниже). Однако к началу 90-х можно выделить две концепции (очень общих):

1) Рыночная экономика представляет единственный идеальный тип, возникший (только некоторые элементы, конечно) на заре цивилизации. Остальные формы (и плановая экономика) суть лишь его искажения и отклонения (в качестве подобных отклонений может быть названо искажения ценовых сигналов и гипертрофированные госрасходы). Адепты- Хайек, фон Мизес (“бюрократический рынок”). У нас - Гайдар. Очевидно, что переход к рынку в рамках данной модели не займёт много времени и не потребует значительных усилий - нужно лишь устранить искажения.

2) По крайней мере к концу ХХ в. можно выделить 2 идеальных равноценных типа - рыночная и плановая экономика. Интересные перекликающиеся конструкции антиэкономики С. Аукуционека и модель плановой экономики Г. Явлинского. Важный вывод из посылки - “российская экономика не была повреждена командной централизацией, она была создана ею”. Отличия от рыночной экономики заключались не в искажениях, а в отсутствии самых важнейших элементов рынка (в данной лекции будет рассмотрено: денежно-кредитной, налогово-бюджетной сферы, внешнеэкономической политики, а также рыночного законодательства, суда и т.д.) и наличии совершенно иных регуляторов. Очевидно, что в данном случае переход к рынку займёт значительное время.

“500 дней” - не сроки перехода, а лишь первого этапа преобразований, начать который надо было решительно. Важно, то что программа была расписана по дням - доверие, возможность сверить, чёткие ориентиры населению и правительству.

“Выбор России” между гайдаровской и Явлинского программами был сделан произвольно, решением одного человека. А ведь решение судьбоносное. Причины- простота (несмотря на сложный (для непосвящённых) язык Е.Т.) Как и Ленин, Гайдар был мастером упрощений. Упростив программу буквально до “рынок- хорошо, план- плохо”, он не сказал ничего. Кроме того, “Запад нам поможет” вылилось в безоглядное следование рецептам МВФ (см. ниже). Самостоятельность Гайдара как экономиста?

Рассмотрим по порядку реформы в 3-х сферах в свете мирового опыта, практики экономической политики и теории.

 

Денежно-кредитная сфера.

Пожалуй, в этой части больше всего интересных моментов - “реформы” здесь проводились наиболее последовательно. Для начала необходимо отметить, что ни инструментов денежно-кредитной политики, ни соответствующих рынков в СССР не существовало. Это к вопросу о двух концепциях.

  1. Отпуск цен

в сверхмонополизированной экономике, пожалуй, самый драматический момент в истории российских реформ. Это пример того, как фетиш (свободное ценообразование) был применён в отрыве от реалий. Видимо, прочитав что-то про теорию монетаризма, г-ну Гайдару не хватило времени ознакомиться с опытом борьбы с инфляцией при определённых различных стартовых условиях (денежный навес, инфляция издержек, монетарная инфляция (гиперинфляция) и т.д.). Ведь тогда он бы узнал, что в экономической политике существуют следующие способы ликвидации денежного навеса:

    • денежная реформа;
    • введение параллельной валюты (золотой червонец);
    • быстрая переориентация промышленности на выпуск товаров народного потребления (пусть сначала низкокачественных- ведь инфляционный навес имеет не только денежный феномен- свободный от монетаристской зашоренности экономист увидел бы в нём и избыточный спрос!!)- американский опыт 1946 г. (особенно интересный в свете монополизации и милитаризации российской экономики).

Нигде в мире либерализацией не называется отказ государства от контроля за монополиями. Неужели трудно было предположить, как будут действовать предприятия, ничем не ограниченные? Кроме того, видимо даже с теорией новых классиков (к которым можно отнести и монетаристов) г-н Гайдар не успел ознакомиться полностью. Речь идёт о теории рациональных ожиданий, в свете которой объявление Гайдаром с высоких трибун о том, что цены должны вырасти в 3 раза выглядит очень странно (дав ориентир роста, Гайдар “психологически” настроил экономических агентов автоматически на указанные параметры инфляции. Дальше оставалось за малым- раскрутить инфляционную спираль).

  1. Сохранение рублёвого пространства на территории СНГ.
  2. Выдвинув курс на обособление России от государств СНГ и разрыв вековых хозяйственных связей с ними, правительство удивительно для подобной политики долго (до августа 1993 г) сохраняло рублёвую зону, что означало на практике возможность кредитной эмиссии республиканскими центральными банками. То есть, за поставки российских энергоносителей предприятия стран СНГ расплачивались бумажками, выпущенными их центробанками (по сути, 1,5 года на территории СНГ действовало 11 официальных фальшивомонетчиков, что стоило России только в 1992 г. от 20 до 33% ВВП). Примечательно, что правительство Ельцина-Гайдара отвергло написанную Явлинским программу создания платёжного и экономического союза на территории бывшего СССР, упорядочивающую систему взаиморасчётов.

  3. “Гениальный” механизм рефинансирования.
  4. Сначала немного теории. В условиях неразвитой финансово-кредитной системы прямые инструменты денежно-кредитной политики (определение объёма кредитования коммерческих банков (эмиссии), определение ставки рефинансирования) играют большую роль, чем косвенные (операции на открытом рынке (покупка /продажа ЦБ гособлигаций у комбанков), установление нормы обязательного банковского резервирования). Грубо говоря, в такой ситуации ЦБ необходимо

    Рис.1



     

     

     

     

     

     

     

     

     

     

     

     

     

     

     

     

     

    определить или уровень процентной ставки, или объём кредитной эмиссии в условиях меняющегося спроса на кредиты ЦБ со стороны комбанков (рис.1). Очевидно, что эти 2 способа являются взаимозаменяющими: невозможно одновременно зафиксировать и процент (ставку рефинансирования, i), и объём эмиссии (объём займов (кредитов) С). Однако на протяжении длительного времени ЦБ РФ устанавливал объёмы обоих параметров. Как это было возможно? Дело в том, что процентная ставка устанавливалась на заведомо низком уровне (реальная процентная ставка , т.е. с поправкой на инфляцию, была даже отрицательной - иногда -100%) (рис.2).

    Как следствие, на рынке образовывался дефицит. Как всегда при такой ситуации, эти ограниченные ресурсы (кредиты ЦБ) доставались избранным (особо приближённым к правительству?) банкам. Далее, эти банки кредитовали остальные банки и всю экономику по рыночной ставке (разность между рыночной ставкой и ставкой рефинансирования iрын -iреф и составляла маржу “избранных” банков). Но они не только присваивали таким образом функции ЦБ, о учитывая немалый объём эмиссии, но и взимали со всей экономики т.н. инфляционный налог, равный размерам эмиссии. То есть, ещё 10-20% ВВП оказалось в руках на этот раз 10-20 коммерческих банков.

    Рис. 2

     

     

     

  5. Развитие банковской системы.
  6. Мировая практика выработала 2 пути развития банковской системы-

    “естественный (США, как минимум до 2 мировой войны -Англия, Франция), и “искусственный (послевоенная Европа, Япония). Так, в США банки рассматриваются прежде всего как независимые посредники, им запрещено владеть акциями промышленных предприятий, важна конкуренция между банками, их число достигает 10-13 тыс. (до кризиса 1929г. - 30 тыс.). Банкротства банков - обычное явление, и ещё с 30-х гг. введено страхование вкладов. В европейских странах и Японии после войны возникла необходимость направления ограниченных финансовых ресурсов на определённые точки роста, и банк выступал в роли генератора инвестиций. Банки владеют акциями промышленных предприятий, образуя мощные финансово-промышленные группы. Число банков невелико- 100-300 (в Японии с 1950г. введён мораторий на создание новых банков). В России “либеральное” законодательство привело к созданию огромного количества банков (2.5 тыс.), в основном небольших по размеру. Однако они могут владеть акциями промышленных предприятий. Кроме того, отсутствует страхование вкладов. Помимо неэффективности такой системы (мелкий банк не в состоянии выступить в роли генератора развития, и рассматривал часто предприятие как объект дальнейшей перепродажи), помимо угрозы деньгам вкладчиков, необходимо отметить, что, в результате банкротства банк утягивает туда и предприятие. Правда, владелец банка в такой ситуации часто оказывается в местах очень отдалённых и солнечных. Для того, чтобы перейти на естественный для нашей ситуации “искусственный” путь, потребовалось 6 лет экспериментов , незаконного обогащения, августовского финансового кризиса.

    5) Финансовая стабилизация. В отличие от теории переходной экономики в целом, теория финансовой стабилизации уже была выработана к 90-м. (опыт Латинской Америки). Ортодоскальный сценарий предусматривает прямой контроль над инфляцией -ограничение денежной массы (денежный якорь) или фиксация валютного курса (валютный якорь). Гетеродоксальный сценарий помимо прямых инструментов, предусматривает и косвенные- контроль (ограничение роста цен и зарплат). В таблице 1 представлены, соответственно, 4 возможных варианта стабилизации с указанием стран, выбравших тот или иной вариант. Курсивом выделены успешные программы (а самые успешные ещё и подчёркнуты), жирным шрифтом - провалившиеся. Под провалившимся подразумеваются программы, приведшие к обвальному падению производства, слабому снижению темпов инфляции, или превращению её в подавленную.

    Таблица 1.

    Классификация программ стабилизации.

     

    Ортодоксальные

    Гетеродоксальные

    Монетарные

    Казахстан (1994-95)

    Россия (1994-95)

    Украина (1994-95)

    Болгария (1991-92)

    Латвия (1992)

    Литва (1993)

    На основе курса

    Аргентина (1978, 1991)

    Боливия (1985)

    Уругвай (1978)

    Перу (1990)

    Румыния (1991-92)

    Словения (1992)

    Аргентина (1985)

    Бразилия (1986, 1987, 1989)

    Израиль (1985)

    Мексика (1987)

    Перу (1985)

    Польша (1990)

    Чехословакия (1991)

    Эстония (1992)

    Как видно из таблицы, несмотря на то, что теоретически существовало 4 варианта, выбирая программу стабилизации, правительства интуитивно склонялись к гетеродоксальным вариантам на основе курса (это можно объяснить как желанием задействовать все рычаги в борьбе с инфляцией, так и тем, что фиксированный валютный курс представляет ясный ориентир для экономических агентов). Боле того, вплоть до 1994г. ортодоксальный монетарный вариант не выбрал никто. И вот Россия, после 2-х лет противоречивой и “интересной” политики (см. выше), в 1994 г. под давлением МВФ взяла твёрдый курс на... провальную модель стабилизации.

    Ещё о феномене российской инфляции и возможности стабилизации- в исследованиях французских экономистов (Ж.Сапир, М.Аглиетта и др). Только для инфляции издержек (цены производителей) получаем значимые критерии и по крайней мере на 20% ответственности за уровень инфляции. (только ещё почти 20%- монетарная инфляция с 3-х месячным лагом.) По их мнению, наиболее адекватной может быть названа концепция фоновой инфляции, предложенная Г. Явлинским, сочетающая монетарные и немонетарные факторы.

    Многолетняя политика сжатия денежной массы привела ещё к некоторым интересным последствиям. Из уравнения обмена (самое любимое монетаристами)

    MV=PQ

    (где M-денежная масса, V-скорость обращения, P-уровень цен, Q-производство, т.е. PQ=ВВП) можно сделать следующие выводы. Перепишем тождество в виде:

    V=PQ/M

    k=1/V=M/PQ

    где k- коэффициент монетизации (ВВП), т.е. степень насыщения ВВП деньгами. В развитых странах (и вообще нормальный эго уровень должен быть) k=0,6-1,4. В результате борьбы с монетарными методами с немонетарной инфляцией у нас k упал до 0.12 (программа “Реформы для большинства“ оперирует с показателем реальной денежной массы (скорректированной на уровень цен по отношению к 12.1991), и приходит к аналогичным выводам. Грубо говоря, денег мы печатали со скоростью в 10 раз меньше, чем выросли цены. Но экономика хоть как то должна работать (деньги- как кровь), и стала приспосабливаться- возникли суррогаты. Это- доллары (отдаём США эмиссионный доход), неплатежи, бартер, задержки зарплаты, векселя (они -в самом лучшем случае в продвинутых регионах). Кроме того, это ведёт к тому, что и налоги мы получаем в соответствующей форме (20% в лучшем случае -деньгами, остальное суррогатами (взаимозачётами)).

    Значит ли это, что денег нужно напечатать так, чтобы денежная масса увеличилась в 5-10 раз? Помимо психологического момента (благодаря “демократическим” СМИ, экономические агенты мыслят монетаристски - если правительство печатает деньги, значит цены обязательно будут расти, и их нужно повышать), есть ещё теоретический. Введем показатель норма обязательного резервирования. ЦБ устанавливает минимальную норму средств банка, которую он должен не отдать в кредит, а положить в резерв (обычно на счёт в ЦБ), чтобы вернуть деньги вкладчику, если он потребует их обратно. Допустим, 20%. Теперь пример. ЦБ дал комбанку №1 кредит в 1 руб. Тот 2 коп. сразу положил в резевр, а 80 коп. отдал ссуду бизнесмену Иванову. Иванов, пока ссуда не используется, положил 80 коп. на свой счёт в комбанке №2. Как только у того появились деньги, он отдал в резерв 80*0,2=16 коп., а 64 коп. отдал в кредит бизнесмену Петрову. И так далее. Выведем отношение между первоначально выданным кредитом и увеличенной благодаря ему денежной массой:

    1+(1-0,2)+(1-0,2)^2+…/1 руб.=1/0,2 (по формуле прогрессии)

    Назовём активы ЦБ денежной базой (В). Тогда 1 руб. кредита и будет В, что в точности равно объёму увеличенных вследствие кредита резервам (по формуле), т. е. актив=пассиву. Отношение денежной массы и денежной базы М/В=1/0,2 - это денежный мультипликатор. Однако деньги могут существовать не только в кредитной форме. Интересно, что наличность есть как в денежной массе (поскольку в обращении), так и в В (поскольку актив и пассив - “обеспечивается активами ЦБ”; печатание наличных не увеличивает мультипликативно М). Получаем, что в итоге денежный мультипликатор m= M/B=(наличность +депозиты)/(наличность+резервы). Денежный мультипликатор на Западе - 10, у нас - 2 (мало денег в электронном, кредитном виде, плохо работают банки). Это означает также, что отношение денежной базы к ВВП (k1=B/ВВП) на Западе - 0,06-0,14, у нас - 0,05.

    Таблица 1.

    Соотношение коэфициенттов монетизации и денежного мультипликатора на Западе и в России.

     

    k

    m

    k1=k/m

    Россия

    8-12%

    2

    4-6%

    Запад

    60-140%

    10

    6-14%

    То есть денег нужно напечатать не так уж много, главное, чтобы увеличить коэффициент монетизации - необходимо санировать банковскую систему, расчистить систему расчётов, создать условия для роста кредитования реального сектора, чтобы рос мультипликатор, ну а эмиссия должна быть в основном кредитной.

    Наконец, для поддержания в ситуации в общем экономическом равновесии (сложный термин), для низкого k необходима высокая процентная ставка (которая в реальном выражении из -100% - -80% в 1992-93 гг. стала иногда+70-+80% в 1996-98), и завышенный курс рубля (всё сходится, см. выше). Хорошо живём- денег нет, зарплату не платим, налоги не собираем, инвестиции по такой ставке никто не делает, зато с инфляцией как просило МВФ боремся, импорт дёшевый пришёл и спекулятивные операции по такой ставке делать можно.

  7. Либерализация финансовых рынков.

Когда все заговорили о необходимости создания- блеф. Либерализовать не надо было, еще не доросли. Так, Франция и Италия либерализовали только в 1987 г., Великобритания- в 1979 г. Одна из причин кризиса в ЮВА- поспешная либерализация. Ведь для неё надо (либерализации):

  • инфраструктура (телекоммуникации, биржи, системы расчётов, банки)
  • доверие, основанное на десятилетиях устойчивого экономического роста (иначе по процентам по ценным бумагам и проч. добавится риск, на эти проценты будет ориентироваться вся экономика.
  • принятие (может быть, имплиситно) обязательств (что например, в случае всяких кризисов и катаклизмов, крахов государство выплатит/признает долг/не будет проводить рестрикций и т.д.)

Ничего этого не было у нас, но рынки создали. В итоге получили уродливую финансовую систему, развивающуюся в ущерб реальному сектору. Итак, признаки нашей системы:

  • самодостаточность. Финансовые рынки создаются для обслуживания реального сектора. Так, на чикагской фондовой бирже весомую роль играют фьючерсные контракты, заключаемые миллионами фермеров Среднего Запада для страховки изменения цен на урожай. Кроме того, страхование (хеджирование) экспортно-импортных операций. Наконец, информативная функция (цены, курсы, ставки). Конечно, и спекулянты, но и они- выполняют экономическую функцию (ту же информативную, и сглаживание ценовых колебаний). У нас ничего подобного- какой-то самоедский рынок. Примечательно, что одной из главных причин создания ГКО называлось способствование формированию финансового рынка. Рынок был создан сам по себе для создания денег из денег. Все показатели (курсы , ставки)- искусственны- низкие объёмы, для самих себя. Отсюда- уродливость. Рынок как самоцель- привязка ставки рефинансирования к доходности ГКО. Но самодостаточность- за счёт реального сектора, поскольку самоедство выражалось в завышенных ставках.
  • узость. Финансовые инструменты - примитивны (так, ГКО - даже не облигация, а вексель); по существу, было всего 3 рынка (валютный, ГКО-ОФЗ, негосударственные облигации) и ограниченного округа участников (по существу, крупнейшие комбанки и ЦБ со Сбербанком). Отсюда - маленькие объемы (очень важно- можно создавать искусственные ситуации). Из узости следует
  • монополизация. Так, на рынке негосударственных ценные бумаги 80%- акции РАО “Газпром” и ЕЭС, плюс Лукойл. На валютном-35-50% - операции ЦБ. На ГКО- доля ЦБ и Сбербанка- 66%. Но ведь после этого все разговоры о спекулятивных атаках- блеф (у государства - подавляющее преимущество).
  • допуск нерезидентов. При такой доходности ни один нормальный инвестор не пойдёт (он приходит на рынок не на год, не на два, а на десятилетия). А когда тебе на рынке предлагают 100% годовых -пахнет пирамидой. Пошли проходимцы, спекулянты (за которыми иногда гоняется Интерпол). Их нечистое происхождение привело к тому, что ГКО скупались через подставных лиц, в основном наши банки. В результате: а) нельзя точно сказать, сколько они купили (только недавно , наконец “вывели” сколько - приблизительно 32%); б) практически всю оставшуюся треть после ЦБ и сбербанка имели нерезиденты. На долю отечественных частных инвесторов (для которых, собственно, и должен создаваться рынок гособлигаций!!!) - почти ноль; в) в результате неизбежной девальвации наши банки оказались должны Западу непомерные суммы.
  • приватизация “кормушки”. По сути, финансовые рынки стали средством обогащения для получивших туда доступ. При мелких объёмах можно легко устроить ситуации подобно 10.1994г., или неожиданному падению курса доллара с 21 до 11 руб. начала 09.1998 г., для погашения фьючерсов. Учитывая, что крупный игрок участвует на всех 3-х рынках, сравнивая доходность на них, она должна быть одинакова (иначе будет происходит переток ресурсов с низкодоходного на высоко-, до тех пор, пока доходность не выровняется. Допустим, рынок находится в равновесии. Вдруг падает доходность ГКО. Банки перебрасывают средства на валютный рынок. Чтобы не допустить выхода курса за коридор, ЦБ сбрасывает доллары, и ситуация стабилизируется. Однако в результате её часть государственных валютных резервов осела в комбанках. Такое проводилось не раз.

Долго халява продолжаться не могла- процентные выплаты по ГКО приближались к 50% доходной части бюджета (в марте 1998г.-110%!!!). Правительство Кириенко пыталось спасти ситуацию, однако, видимо, ему не всё разрешили трогать. Естественный выход- уже в марте -апреле замораживание всех 3-х финансовых рынков, девальвация до 8.5-9.5 руб. за долл., снижение ставки рефинансирования, начало решения проблем неплатежей и постепенная эмиссия. Однако банки халяву не отпускали. В июне рухнул рынок негосударственных ценные бумаги (не исключено, что специально; по крайней мере были возможности воспрепятствовать, учитывая долю государства (см. выше)). Все средства игроков идут на оставшиеся 2. ЦБ выбрасывает неимоверное кол-во долларов (уходило (в карманы спекулянтов) до 1 млрд. долл. в неделю) и повышает ставку. И только когда уже были на грани, замораживают ГКО. Но валютный-то оставляют!!! Надо быть идиотом, чтоб так поступить(или очень умным). И когда уже и резервы были на исходе, происходит 17.08.1998.

Налогово-бюджетная сфера.

Налогов как таковых в СССР не было. Крупнейшие исотчники госбюджета СССР это налог с оборота (львиная доля поступлений), что являлось просто изъятием разницы между розничными и оптовыми ценами государством), отчислениями государственных предприятий, доходов от монополии внешней торговли. Подоходный налог (значительно меньшая доля в доходах, чем у вышеперечисленных) взимался автоматически при начислении зарплаты. Это показывает опять, что тезис Гайдара (план - только искажение рынка) наверное неверен. С 1992 г. - ввод в действие действительно налоговой системы.

  1. Налогообложение.
  2. Была создана система, при которой номинально предприятие выплачивало более 100% прибыли. Однако вследствие высокой инфляции этого не было заметно. Пример. Завод закупает сырьё за 50 руб., зарплата рабочим - 50 руб., продукцию продаёт по 200 руб. Однако по прошествии производственного цикла цены удвоились, и предприятие продало товар за 400 руб. Но в отчётности прибыль отразилась не 100, а 300 руб., и с нее и взялись налоги. Пока существовала инфляция (1992-94 гг.), всё хорошо продолжалось в этом иллюзорном, виртуальном мире. Однако с её снижением предприятия вдруг обнаружили, что действительно платят 100-110% прибыли в налоги. Кроме того, даже если допустить, что цель Правительства - краткосрочная максимизация доходов, а не структурные реформы, получим, что думали они чем-то не тем: нет взаимосвязи политик - инфляцию сбивают, а о налогах не думают. Феодализация. Наконец, необходимо отметить странности налоговой системы: из налогооблагаемой прибыли не вычитаются как раз затраты на инвестирование (плюс ещё некоторые важнейшие затраты), а из-за запаздывающих переоценок производственных фондов были низки амортизационные отчисления, что привело к резкому увеличению износа основных фондов.

    Когда предприятия осознали всю реальную тяжесть налогового бремени, они стали уходить в тень. Налоговые поступления резко упали, и необходимость реформы осознали все. К работе над Налоговым кодексом был привлечён Гайдар, что ничего хорошего не предвещало. Действительно, главный либерал придумал беспрецедентное совмещение НДС и налога с продаж (обычно либо одно либо другое, единственное исключение - Канада, но там значительно меньшие ставки), возможность доносительства предприятий друг на друга. Только после многочисленных поправок в ГД (в т.ч. от “Яблока”), НК несколько улучшился.

  3. Политизация взимания налогов.
  4. В условиях, когда такие налоги платить было невозможно практически никому, налоговые льготы стали своеобразным инструментом регулирования. Так, они выдавались крупнейшим предприятиям за поддержку на выборах (президентских, губернаторских; в результате сложилась интересная ситуация, когда крупнейшие монополисты, работающие к тому же в самых прибыльных секторах (нефть и газ) получали самые значительные льготы - Газпром - освобождение на весь 1996 г.!!), а мелким - за уход к (полу)государственной “крыше”.

  5. Налоговая нагрузка на экономику.
  6. Буквально с начала XX в. наблюдается резкий рост доли налогов (и соответственно госрасходов) в ВВП. Связанный поначалу с военными расходами первой мировой, эта тенденция с 30-х гг. приобретает устойчивость. Связано это в появлением работ Кейнса и кейнсианства. Согласно Кейнсу, рынок не всегда может достичь равновесия при полной занятости, а безработица может принимать затяжной характер. Для решения этих проблем и восстановления равновесия при полной занятости необходимо государственное вмешательство. С тех пор доля госрасходов в ВВП возрастала практически непрерывно практически во всех странах, поднявшись от 9% в среднем в 1913 г. до 35-50% в наше время (в Швеции ещё выше). Даже неоконсерваторы (Рейган и Тэтчер) либо замедлили рост, либо чуть-чуть снизили долю. Итак, можно выявить устойчивую положительную корреляцию между уровнем экономического развития и долей госрасходов (налогов) в ВВП. РФ середины 90-х безусловно отличалась повышенным для своего уровня развития долей (наследство социализма, а также более высокого уровня развития до реформ). Однако с середины 90-х гг. (до этого тенденция неустойчивая) показатель неуклонно снижается - государство, по мере падения поступлений, отказывается от своих обязательств. Сейчас доля примерно 35% (после кризиса 17.08. существенно снизится). НО!

    И тут произошла феодализация. До 15% ВВП составляют расходы и поступления во внебюджетные фонды. В принципе, в развитых странах их значение ещё больше; специфика РФ - в непрозрачности и феодализации. Пенсионный фонд - больше всех остальных, вместе взятых: даже приблизительные расчёты показывают, что при существующих взносах работающих пенсионер должен получать в среднем более 1 тыс. руб.!!! Но деньги уходят на избрание Б.Н. и прочие интересные штучки. Интересно, что правительство обязывало ПФ РФ вкладывать деньги в ГКО! Создавались внебюджетные фонды и в регионах (“губернаторские фонды” почти в каждом регионе, порядка 100 фондов в Москве). И по целям, и по источникам доходов эти фонды - чистой оды феодализация, увод финансовых потоков из под контроля.

    Итак, на долю собственно бюджета остаётся менее 20% ВВП . НО! РФ с бюджетной точки зрения - не федеративное, а конфедеративное государство - доля субъектов в консолидированном бюджете (федеральный плюс местные) до 40% в США, ФРГ и других федеративных государствах. У нас- более 60%. Учитывая, что бюджеты субъектов опять же неподконтрольны, - феодализация. Итак, в доходах на долю федерации приходится…. 8,5%, а по итогам 4 квартала 1998 г. -6,9% ВВП! Общая картина - в целом бюджетная нагрузка на экономику довольно высока, но федеральное правительство распоряжается мизерной долей, его свобода манёвра, возможности реформирования минимальны.

  7. Эндогенность бюджетной сферы.
  8. Как уже было сказано выше, после падения налоговых поступлений начался отказ государства от своих обязательств: доля налогов и госрасходов в ВВП начала падать. Однако есть ряд интересных моментов. Во-первых, поражает недоиспользование ряда доходных источников государства (ресурсные платежи, неналоговые доходы, доходы от госсобственности, от внешнеэкономической деятельности (таможня - доходовый клондайк России- исполнение по этим поступлениям - всегда 103-105%, при постоянном росте плановых заданий, что является следствием больших неучтённых доходов, а соответственно больших возможностей). Во-вторых, упорное проталкивание через Думу и принятие ею заведомо невыполнимых бюджетов, что приводило к секвестру и хроническому дефициту, покрываемому через ГКО. Это позволяет сделать смелый вывод: правительство максимизировало не доходы, а дефицит бюджета. Вспомнив, что представлял собой рынок ГКО, какая это была кормушка и халява, всё станет ясно.

    Итак, основной вывод таков: бюджетная сфера представляла собой абсолютно эндогенную (зависимую) составляющую. Зависимую от денежно-кредитной сферы, где происходила основная максимизация доходов олигархами. Зависимую от групп давления, кланов (Пенсионный фонд), местных князьков, “приватизировавших” финансовые потоки.

  9. Первичный префицит.

Несмотря на падение доходов государства, интересно, что в 1-м полугодии 1998 г. был зафиксирован первичный префицит бюджета (т.е. доходы были больше расходов за вычетом процентов по госдолгу). Это означает, что

а) даже прочие (помимо поступлений от ГКО) доходы втягивались в обслуживание госдолга, т.е. ловушка захлопнулась, проценты по ГКО превысили доходы от них);

б) даже со всеми недоборами налогов государство более чем справлялось со своими минимальными обязанностями.

Учитывая “государственную” структуру держателей ГКО (см. выше), правительство Кириенко упустило прекрасный шанс - заморозив в феврале-марте рынок ГКО (со всеми остальными финансовыми, конечно), создавалась колоссальная свобода бюджетного манёвра. О доле процентных выплат в расходах бюджета см. выше.

Итак, в отличие от денежно-кредитной сферы, где “реформы” происходили быстро, и мы в итоге получили примерно ту же структуру финансовой системы, рычагов политики, что и на Западе (с одним маленьким но: всё это было извращено до крайности), в налогово-бюджетной сфере особых “реформ” не было. Так, не использовались автоматические стабилизаторы (пособия по безработице и резко прогрессивная шкала подоходных налогов) вследствие низких пособий (и сложности безработным при регистрации - государство сдерживало переход скрытой безработицы в открытую) и слабой крутизны шкалы подоходного налога (почти все платили по ставке 12%). Не использовались и такие инструменты, как гранты и субвенции регионам (т.е. (частичное) финансирование центром конкретных проектов в субъектах). Вместо этого, побуждающего отстающие регионы к финансовой ответственности механизма использовался фонд финансовой поддержки регионов, где просто выделялись средства в зависимости от отставания от среднероссийского уровня развития. А потом бюджет Калмыкии, на 90% дотируемый из Центра, строит Сити-Чесс.

Внешнеэкономическая политика

Как и в случае с остальными сферами, ничего подобного в СССР не было. Так не существовало тарифа (была монополия внешней торговли). Курс был абсолютно искусственным и не играл регулирующей роли. Это к вопросу о двух концепциях.

  1. Эндогенный таможенный тариф.

С началом реформ и либерализацией внешнеэкономических связей (ВЭС) встал вопрос о введении такого инструмента регулирования, как импортный таможенный тариф. Однако на удивление долго (до апреля 1993) таможенный тариф не вводился.

Существовал практически нигде неиспользуемый экспортный тариф, который вместе с институтом спецэкспортёров должен был воспрепятствовать масштабному вывозу ресурсов благодаря заниженному в 1992 г. курсу рубля. Однако разрыв между внутренними и мировыми ценами был настолько велик, что свою задачу экспортный тариф не выполнил.

Именно таким способом правительство Гайдара боролось с дефицитом - прилавки нужно было срочно наполнить, решили их наполнить импортом, всемерно ему способствуя (правда отечественного производителя задушили, но это пустяки). Однако после введения наконец тарифа началось его быстрое повышение -средневзвешенная ставка достигла 14%. Эта ставка высока по любым критериям - развитых, развивающихся стран, стран с переходной экономикой. Однако самое интересное не это.

Можно выделить 3 вида тарифной стратегии государства

  • экспортоориентированная. Уровень тарифного обложения в целом низок, Наиболее высокие ставки применяются в отношении товаров, составляющих конкуренцию отечественным экспортёрам (страны ЮВА; с определёнными допущениями все развитые страны).
  • импортозамещающая. Уровень обложения в целом высок. Преимущественно облагаются товары, составляющие конкуренцию отечественным производителям, работающим на внутренний рынок (Индия, Бразилия, Аргентина, ЮАР в 30 (40)-70-х гг.).
  • фискальная. Государство просто максимизирует доход от ВЭС, т.е. высокими пошлинами облагаются товары с низкой эластичностью спроса, низкими - с высокой (африканские страны; практически все государства до конца XIX в).

Однако как ни бились зарубежные экономисты, они так и не могли определить, к какой же системе следует отнести нашу страну. Наконец, к 1996 г. специально для нас была разработана новая теория - эндогенного тарифа. Т.е., тариф являлся не экзогенной (независимой) величиной, инструментом государственной политики, а величиной зависимой. А зависел он от воздействия на политику правительства и от борьбы различных групп давления (экспортёров, импортеров и прочих промышленников и финансистов).

Из эндогенности вытекает отсутствие таких элементарных и естественных механизмов, как эскалация тарифа (обложение увеличивается со степенью обработки товара), необложение импорта комплектующих для российских сборочных производств и т.д.

  1. Отсутствие нетарифных инструментов и вступление в ВТО.
  2. В 1947 г. было подписано Генеральное соглашение о тарифах и торговле (ГАТТ), целью которого было либерализация внешней торговли и снижение всевозможных барьеров (СССР принимал участие в разработке, но присоединиться отказался). В результате многочисленных раундов средневзвешенный уровень таможенных тарифов удалось снизить с 40-60% в 30-40-х гг. до 3-4% к 90-м гг., а в число стран-участников вошли почти все государства планеты. В ходе последнего, Уругвайского раунда ГАТТ была создана Всемирная торговая организация (ВТО), охватившая, помимо товаров, соглашения о услугах, правах интеллектуальной собственности и т.д. Учитывая снижение тарифов, всё большую роль играют нетарифные меры (лицензирование, квотирование, поддержка экспорта, правила санитарного, экологического, технического контроля, процедуры антидемпинговых расследований и т.д.).

    Пока Россия не является членом ГАТТ/ВТО, на неё не распространяется автоматически режим наибольшего благоприятствования, к ней применяются дискриминационные ограничения. Однако удивительно, что сама РФ нетарифные меры практически не применяла (хотя практика и элементарная логика показывают эффективность, скажем, автоматических ответных мер на дискриминацию). Отсутствие нетарифных мер - ещё одно печальное подтверждение слабости государства.

    Вопрос о вступлении РФ в ВТО ставился неоднократно (вступление должно было состояться в конце 1998 г.). Поражает список предложений, разработанных правительством для вступления в ВТО. Такая вещь, как “разрешительная оговорка” (возможность сохранения высокого уровня защиты на переходный период, возможность высоких ставок, если иностранный товар угрожает национальной безопасности) вообще не предусматривается (т.е. Россия отказывается от своих элементарных прав). Спасло нас от такого “вступления” то, что нашим партнёрам по ВТО выгодно сохранение нынешнего статуса- кво.

  3. Стабилизация курса валюты.
  4. Приняв за аксиому необходимость стабилизации, а также реальной проблемой ,вставшей в 1992 г. - существенно заниженный курс рубля, реформаторы столкнулись с невозможностью жёсткой фиксации курса (недостаток резервов, слишком высокая инфляция, позиция МВФ (см. выше)). В результате ограничились интервенцией на валютном рынке и сдерживанием таким образом роста курса. Это привело к постоянному росту реального курса рубля по отношению к паритету покупательной способности (измеряет курсовое отношение, сравнивая стоимость корзины товаров и услуг в странах). Так за 1993 г. инфляция составила 1000%, а рост курса доллара - всего 250%. Существенно отставало снижение курса рубля от темпов инфляции и в последующие годы.

    Здесь мы имеем клубок проблем, и единственно правильный, на первый взгляд, выход. Итак, курс рубля занижен, это приводит к вывозу ресурсов из страны, резервов для фиксации нет, для повышения реального курса рубля правительство прибегнуло к 5-летним валютным интервенциям. Ну, переборщили малость, и курс рубля вскоре стал завышен. На самом деле проблема нехватки валютных резервов на старте решается сохранением на некоторый срок госмонополии на ВЭС (в конечном счёте, за 5 лет интервенций средств было потрачено несравнимо больше того, чем требовалось, скажем, для полугодовой фиксации). Проблема заниженного первоначально курса кроется в недоверии к национальной валюте, что решается введением, например, золотого червонца (см. ещё “Отпуск цен”). Наконец, нельзя забывать, что с самого начала курс устанавливался на искусственно созданном рынке ММВБ, так что нехватка резервов была лишь относительна. Кроме того, ЦБ продолжал валютные интервенции и сдерживал курс рубля даже тогда (1995-98 гг.), когда он уже был явно завышен. Так что правильно гайдаровцы действовали только в рамках своей модели.

    Из этой политики следуют 2 важных момента. Во-первых, это был удар по экспортёрам и благоприятствование импорту. К 1994 г. внутренние цены на энергоносители сравнялись с мировыми. К 1997 г. даже бензин стал дешевле в Финляндии, чем в Петербурге. Во-вторых, важны не только цифры и их анализ, но и контекст (у любой страны может возникнуть ситуация, когда инфляция превысит обесценение курса; но нам важно, что ситуация создавалась искусственно, тратились огромные резервы в течение нескольких лет для того, чтобы падение курса рубля было меньше инфляции). Получается, что это стало ещё одним источником “приватизации” олигархией инфляционного дохода. Государство в течение 5 лет обменивало (и ещё доплачивало за это!!) банкам твёрдую валюту на “деревянные”. Прибыльность при импортной операции- темп роста цен/темп роста курса доллара.

  5. Анализ платёжного баланса.

Платёжный баланс показывает движение денежных средств в и из страны. Состоит из 3-х (4-х) счетов: счёт текущих операций, счёт капитала, счёт изменения резервов и “чистые пропуски и ошибки”. К первому относятся краткосрочные операции, из которых важнейшие - экспорт и импорт товаров и услуг. Второй показывает притоки вывоз инвестиций, а третий - изменение государственных валютных резервов. Основной принцип платёжного баланса - нулевое сальдо. Это достигается следующим образом: если страна экспортировала больше, чем импортировала, то это положительное сальдо может быть направлено на увеличение резервов или на инвестирование за рубежом. Таким образом, сумма сальдо по 3-м счетам должна быть равна нулю.

С 1992 г. положительное сальдо по счёту текущих операций стало возрастать. Это превышение экспорта над импортом преподносилось как достижение реформаторов. Однако это означало также, что по счёту капитала сальдо было отрицательным, т.е. наблюдалась утечка капитала. Учитывая, что положительное сальдо по торговле составляло 18-25 млрд. долл., а приток капитала - 1-6 млрд., утечка (отток капитала) составляла 20-30 млрд. долл. ежегодно. Нищая Россия вкладывала в экономику западных стран почти столько же, сколько Япония! С 1997 г. положительное сальдо стало уменьшаться - экспорт энергоносителей достиг естественного уровня, а импорт возрос. Наверное, и утечка должна была уменьшиться? Не тут то было. Приток капитала резко вырос (55 млрд. в 1997 г., в 1998 г. - ещё больше), и следовательно, утечка даже возросла. Всего за годы “реформ” было вывезено 300-400 млрд. долл. Можно сделать предположение о некоем заданном уровне утечки капитала из страны; остальные статьи платёжного баланса лишь приспосабливаются к нему.

Итак, рассмотрев реформы в трех сферах (незатронутыми остались приватизация по Чубайсу; а также промышленная и инвестиционная политика - ввиду их отсутствия). Теперь можно постараться дать ответы на вопросы, поставленные в начале лекции.

Российские реформы если и имеют нечто общее с абстрактными “ультра-либертарианскими” идеями (если иметь в виду отказ государства от элементарных права и обязанностей), то с современным либерализмом и политикой либеральных правительств - вряд ли. К тому же “ультра-либерализм” носил явно избирательный характер, он не коснулся целых сфер (налогово-бюджетной). Интересно, что именно сферы, затронутые “ультра-либерализмом”, стали источниками сверхприбылей горстки олигархов.

Российские реформы не имеют ничего общего с опытом, накопленным странами Восточной Европы (наши реформы не были даже “польскими”, см. “финансовая стабилизация”), Азии, Латинской Америки. Видно, что анализ каждого конкретного шага правительства - это история решения подобной проблемы в мире и полное противоречие российского варианта этому мировому опыту.

Россия - уникальная страна (хотя бы в том, что касается природных ресурсов и той экономической системы, которая существовала к концу 80-х). И хотя бы поэтому я не являюсь адептом слепого копирования западной системы: идеальная модель для России не должна быть похожа на корейскую, японскую, шведскую или американскую; необходимо создать свою собственную, заимствуя наиболее удачные элементы всех моделей. Обидно только, что наши ультра-западники оказались ультра-традиционалистами, добавив нам ещё и уникальность перехода к рынку.




В начало раздела