|
Дагестан: земля кланов и обрядов
Еще недавно ни одна сводка новостей по ТВ и радио, ни один газетный номер не обходился без сообщений из Дагестана. Сообщений, увы, печальных. Но много ли жители России знают об этой южной республике? Ответ очевиден: мало. О Дагестане и о народах, населяющих республику, мы попросили рассказать доктора филологических наук, ведущего научного сотрудника Института языкознания РАН Михаила Алексеева и научного сотрудника Института востоковедения Михаила Рощина
- Во-первых, что такое республика Дагестан и дагестанцы?
Алексеев: Дагестанцы - такая же общность, какой был советский народ. Жители республики говорят примерно на 30 самостоятельных языках. Правда, 14 из них - языки малочисленных народов. В советское время их причисляли к аварцам, хотя на самом деле эти языки заметно отличаются от аварского - аварцы их не понимают. Малочисленные андо-цезские народы живут в Ботлихском и Цумадинском районах, а также в Цунтинском и Бежтинском. Но там есть и чисто аварские села, например, село Танко в Ботлихском районе, за которое летом шли ожесточенные бои. Именно из-за пестрого этнического состава населения в Дагестане нет поста президента. Избиратели на референдумах трижды голосовали против перехода к президентской форме правления. Вместо президента в Дагестане действует Госсовет из 14 человек 14 разных национальностей.
- В СМИ часто утверждается, что власть и собственность в республике захвачены несколькими мафиозными кланами. Так ли это? И какую роль вообще играют клановые отношения в Дагестане?
Алексеев: Доля правды в этом есть. Там есть несколько группировок, которые контролируют определенные виды деятельности: нефть, рыбные промыслы и так далее.
Рощин: Если руководитель из определенного села, то он обычно подбирает своих односельчан или, по крайней мере, людей из своего района. Землячество здесь важнее этнической принадлежности. Мафией это явление в большинстве случаев назвать нельзя, а вот кланом - можно.
- По статистике выходит, что дагестанцы живут значительно беднее среднероссийского уровня. Так ли это? И если дагестанцы действительно бедны, то кто в этом виноват?
Рощин: Бедность дагестанцев сильно преувеличена. Большинство населения имеет земельные участки, причем рядом с домом. Многие занимаются индивидуальной деятельностью, обычно не попадающей в официальную статистику.
Алексеев: Проблема состоит в том, что местные власти получают крупные дотации из Москвы, но в развитие их не вкладывают.
Рощин: Дело доходит до смешного. Народ в Дагестане верил, что эпидемию холеры несколько лет назад придумало начальство, чтобы получить больше денег из Москвы.
- Безработица на Северном Кавказе существовала даже при советской власти. Насколько безработица там является сейчас социально опасной?
Рощин: В советское время безработица не оказывала большого влияния благодаря массовому отходничеству. Дагестанцы охотно брали подряды на строительство, на выращивание лука. Теперь эта форма приработка утрачена. Правда, создаются торговые компании, в основном занятые импортом товаров из-за рубежа в Россию. В Дербенте стали делать шампанское и коньяк. Но все-таки часто молодым ребятам не хватает рабочих мест. Проблема в том, как разумно занять этих людей.
Алексеев: 70 процентов молодых мужчин в Дагестане занимаются или вольной борьбой, или каратэ. Я понимаю нашу власть, которая боялась раздать им оружие. Не отдадут!
- Большинство жителей Дагестана - мусульмане. Насколько следуют они нормам ислама?
Рощин: У мусульман не принято кого-нибудь открыто называть неверующим, это невежливо. Поэтому в Дагестане ввели особый термин - этнические мусульмане: те, чьи предки были мусульманами. В целом Дагестан - одна из самых религиозных республик в составе России.
Алексеев: В основном ислам в Дагестане сводится к соблюдению обрядов. Совершили хадж и бросили пить единицы. Из тех, кто паломничал в Мекку, только половина совершала хадж всерьез, а другие 50 процентов - во время хаджа занимались торговлей...
- Насколько сильны противоречия между дагестанцами, исповедующими традиционный ислам, и ваххабитами?
Рощин: Проповедники этого течения в исламе не любят слова "ваххабизм". Сами себя они называют "сторонниками чистого ислама". А разница между традиционным для Дагестана исламом тарикатистского толка и ваххабизмом не меньше, чем, например, между православием и баптизмом. Ваххабиты выступают против поклонения святым и святым местам, а также против ритуала соболезнования. По их учению, зарыли покойника в землю - и на этом все кончается. А в Дагестане существует обычай, согласно которому родственники умершего в течение месяца не работают и почти не выходят из дома, а только принимают выражения соболезнования от всех родственников и знакомых.
- Можно ли говорить о наличии у правительства России какой-то продуманной дагестанской политики?
Алексеев: Политики как таковой нет. Каждое его действие вызывается сильным раздражителем.
Рощин: Железнодорожную ветку Хасавюрт - Кизляр построили только в 1997 году. Из-за ее отсутствия с начала чеченской войны в 1994 году между Дагестаном и остальной Россией не было железнодорожного сообщения. Дагестанцы чувствовали себя изолированными, отрезанными. Но с постройкой этой линии связи Дагестана с Россией стали постепенно восстанавливаться.
- А как, по Вашему мнению, могут развиваться события в Дагестане в ближайшее время?
Алексеев: Продолжение или окончание противостояния сил зависит от российского руководства. Чтобы добиться стабильности, нужна продуманная политика и в Дагестане, и в Чечне.
Рощин: Единственный умеренный политик в Чечне, с которым можно договориться, это - Масхадов. Но российское руководство не оказало ему никакой помощи. А вот Басаев и Хаттаб получили много денег и оружия из-за рубежа. На мой взгляд, единственный разумный выход - договариваться с Масхадовым. Главным требованием при этом должно быть разоружение боевиков и ликвидация их баз. И в этом ему надо помочь.
Беседу вел Иван Смирнов
| 