Андрей Бабушкин: 1991 год, как год упущенных возможностей

19 августа 2014 года – 23 годовщина событий 19-21 августа 1993 года. Событий, изменивших вектор развития страны. Событий, показавших три очень важные вещи:

- что мирный протест имеет шанс изменить мир вокруг нас; - что силовое воздействие может привести к последствиям, прямо противоположным тем, которые ожидали авторы этого воздействия; - что оказавшись перед выбором утопить страну в крови или отступить, может быть ценой собственной жизни, силовая элита СССР нашла в себе мужество выбрать второй путь; - что у наивных победителей плоды победы очень легко украсть. Написанная 2 года назад, эта статья до сих пор не утратила своей актуальности. Предлагаю её вашему вниманию.

1991 год, как год упущенных возможностей.

Находясь в отпуске, прочел 2 статьи. Первую написал мой друг Лев Пономарев, один из создателей и идеологов партии «Демократическая Россия». В 1991 годку он был депутатом Верховного Совета СССР и сыграл важную роль в организации обороны Белого Дома. Называется она «Главное и подробности» (Московский комсомолец», 19.08.11). Вторая ― это интервью газете «Фонтанка» Олега Бакланова, бывшего секретаря ЦК КПСС, одного из семи главных путчистов, членов ГКЧП.

Ни в один другой год последнего российского 20- летия российское общество так не доверяло власти, как в этот драматический год. Ни в один другой год ожидания граждан не были столь масштабными: пенсионеры ждали получения садово ― огородных участков, очередники на жилье ― начала массового жилищного строительства, начинающие бизнесмены ― падения бюрократических рогаток для ведения бизнеса, рабочие предприятий ― плодов хозрасчета и акционирования предприятий и т.д.. В российском обществе не было ни одной крупной социальной группы, которая ждала бы от властей чего ― то плохого, опасного и страшного.

Если в 1990 -м году региональные элиты большинства республик приготовились развалить СССР и взять власть в свои руки, то к лету 1991 году стало казаться, что эта опасность преодолена: 2 0 августа 1991 года руководителя союзных республик должен был быть подписан договор об образовании СССР ― Союза советских суверенных республик. До точки невозврата, после которой разрушить СССР было бы уже невозможно оставалось несколько дней. Однако в историю России 1991 год во шел, как год упущенных возможностей. Год, когда воспользовавшись политической наивностью и доверчивостью народа, направив активность одних в удобное для них русло, и деморализовав других, наиболее беспринципная часть политической элиты России, сплотившаяся вокруг Бориса Ельцина, совершила критическое количество ошибок и преступлений. Эти действия с той же неизбежностью, с которой пьющий таксист должен попасть в аварию, угробив себя и пассажиров, привел сегодняшнюю Россию на задворки мировой цивилизации.

Когда днем 19 августа 1991 года с заседания Моссовета я прибыл к Белому Дому, там было уже около 10 тысяч человек. К 21 августа их число достигнет примерна 70 тысяч. Кто были эти люди? Как человек, являвшийся в течении почти 2 дней комендантом одной из улиц на подступах к Парламенту, я общался за эти 3 дня с несколькими сотнями защитников Белого Дома (со многими, когда выгонял их из перекрывших дороги к зданию Парламента троллейбусов, где уставшие за день люди устраивались на ночь: в ночь на 20 , а затем на 21 августа мы ждали танковой атаки и ночевавшие в троллейбусах могли заплатить за удобный ночлег жизнью) и могу дать следующую классификацию прибывшим для защиты Белого Дома.

Примерно 40 % защитников Белого Дома были фанатами Ельцина, покоренные мощью, взрывной яростью и отходчивостью этого человека, эдакого русского богатыря, недостатки которого были известны пока что очень узкому кругу людей. Еще примерно процентов 20 составляли революционные романтики, притянутые самой обстановкой: ночь, костры, по братски делимая пища, эмиссары революции, то и дело спешащие куда- то из Белого Дома по поручению штаба, которых надо было сопровождать, а может быть ― чем там черт не шутит ― и защищать от злобных наймитов ГКЧП. Таких людей было совсем немного 19- го, и ощутимо больше ― к 21 и 22 августа (отдельные группы защитников, как я помню, оставались около Белого Дома, чуть ли не до 1 сентября; пару раз мне даже приходилось убеждать людей отправляться домой).

Когда пишут, что в 1991 года около Белого Дома собрались алкоголики и чуть ли не все 3 тольк и делали , что пьянствовали, то это ― камень в огород именно данной группы: водочку мне у таких ребят пришлось изъять под дюжину бутылок (пить в отрядах самообороны Белого дома было запрещено, поэтому такие ребята сбивались в собственные стайки). И наконец 3-ю группу ― примерно 40 % - составляли те, кто, являясь сторонниками демократии, не доверяли Ельцину, находил в его заявлениях и действиях множество несоответствий противоречий, защищая под стенами Белого Дома именно Советы, как форму власти, что сложилась к началу 1990- х годов. Пройдет несколько месяцев ― и я, бывший ельцинский фанат, постепенно все в большей степени начну разделять взгляды этих людей. В те же августовские ночи мне казалась странной и несправедливой их критика Ельцина, надуманными доводы о том, что ельцинское окружение готово разрушить Советский Союз и сделать из советов народных депутатов, как представительного органа власти, бесполезную декорацию.

С легкой руки радикальных свобод олюбцев 1990-х годов слово «совок», означающее Советы, стало ругательным синонимом чего ― то примитивного, остановившегося в развитии, безнадежно устаревшего. Так ли это? С политической точки зрения советская модель государственного устройства, как она сложилась к 1991 году, имела следующие особенности:

- представительный орган власти состоял, как из депутатов ― профессионалов (их, обычно, было около трети), так и из депутатов, продолжавших трудиться по прежнему месту работы; - исполнительная власть назначалась представительной властью и находилась под ее систематическим, можно сказать ежедневным, контролем; - депутат мог вмешаться напрямую в незаконные действия чиновника (разумеется, в случае, когда такая незаконность носила очевидный характер) и призвать его к ответу; - избиратели был и вправе отозвать депутатов, если те не защищали их интересов (таких случаев, правда, на моей памяти не был ни одного); - судьи избирались депутатами представительной власти; не вмешиваясь в осуществление правосудия, депутаты имели возможность, контролировать соблюдение судьями этических норм, а также показатели работы суда (например, средний срок рассмотрения дела); - все должностные лица федеральных органов власти, действовавших на территории юрисдикции совета, согласовывались с советом.

Дальнейшая история страны (предательство исполнительной властью интересов тех, кто им эту власть вручил; принятие огромного числа губительных для страны решений; отсутствие какого бы то ни было контроля за властью; сужения поля, на котором возможна деятельность независимых СМИ и т. д. и т.п.) с наглядностью показала, что в обозримом историческом будущем именно эта форма демократии была для России и Советского Союза наиболее безопасной, защищающей страну и ее народ от катаклизмов.

Слабостью этой системы была ее новизна, функционирование на основе метода проб и ошибок. Советская система 1990-93 годов существенно отличалась от советской системы предшествующих десятилетий, которая: а) опиралась на симбиоз советов и партийных комитетов; б) имела такие важные институты самоочищения, как комитеты партийного контроля и комитеты народного контроля; в) предусматривала всенародное избрание судей. С точки зрения прагматической, система советов была системой работающей эффективно. О.В. Бакланов в своем интервью рассказывает: на базе «Буран -Энергия» в космос можно было поднимать до 105 тонн, а не 22 тонны, как сегодня, готовились к полету человека на Марс, выпускались одни из лучших в мире самолетов. Затрачивая примерно 80 млрд долларов, Советский Союз поддерживал с США, затрачивающими в 5 раз больше на гонку вооружений, военно ― стратегический паритет.

Пономарев справедливо пишет, что в тот момент в стране было «реальное гражданское общество ― именно ему и проиграли путчисты”. Но, если мы постараемся понять, куда же делось это гражданское общество (у нас сейчас лишь один лев - ЛевПономарев; а сколько львов было тогда! Как же народ львов превратился в народ баранов? - прошу меня извинить за неполиткорректное сравнение) , то вынуждены будет признать: не чужеземные шпионы и не замаскировавшиеся с 1937 года реакционеры, а те самые силы, которым народ вручил власть в августе 1991 года,это юное гражданское общество под корень и извели.

А вот с тем, что ГКЧП было готово пустить кровь, я думаю, Лев Александрович ошибается. И здесь ссылка на расправы над вышедшими на улицы гражданами в Тбилиси, Баку и Вильнюсе вряд ли убедительны. Кровавой расправе над бакинцами предшествовала резня в Сумгаите. Кроме того в Баку значительнойчастьюпогибших были люди, оказывавшие внутренним войскам вооруженное сопротивление. Опыт Баку, Тбилиси и Вильнюса еще раз продемонстрировал членам ГКЧП, что на крови и трупах нормального будущего не построишь. И они этот урок усвоили. Не оправдывая чрезмерное применение силы в Баку и необосновнное применение силы в Тбилиси и в Вильнюсе, хочу отметить, что количество погибших в этих трех трагедиях оказалось меньше, чем во время расправы с Верховным Советом России 4 октября 1993 года.

Лев Пономарев пишет о том, что руководителями спецслужб была получена команда в ночь с 20 на 21 августа 1991 года штурмовать Белый Дом, однако они на это не пошли, понимая, что будут массовые жертвы. Такая трактовка событий вызывает большое сомнение. Уже осенью 1991 года, являясь заместителем председателя Комиссии Моссовета по расследованию антиконституционной деятельности, я беседовал со многими руководителями московской милиции, ДОСААФ, Московского военного округа и должен сказать, что среди них вполне можно было найти людей готовых идти га штурм с использованием газа и водометов для минимизации жертв среди защитников. Кадрово ― технические ресурсы для штурма имелись. И уменя сложилось устойчивое впечатление, что именно сами члены ГКЧП приняли решение не проводить штурм; в конце концов они отстаивали свои идеи свое представление о благе страны, а не свою власть.

Эти наблюдения подтверждает и Бакланов. Он рассказывает об очень важном обстоятельстве, характеризующемнамерения и стиль поведения членов ГКЧП. Войска из Москвы ДмитрийЯзов приказал вывести, когда пошли разговоры о том, что начнутся аресты. Кстати и мне ни про одного арестованного не известно. Самостийные списки друзей ГКЧП ― кого арестовать, а кого сразу повесить, разумеется (и я даже в одном из них фигурировал под номером, кажется, 49), но все это была самодеятельность. Кстати, человек, который по широте душевной, не пожалел для меня местав этом списке, передо мной потом извинялся, и я до пор этого человека очень уважаю.

«Речь шла только о том, чтобы не допустить крови. Мы ничего не боялись, но на кровь не шли. Понимали, что, как и те ребята под мостом, полезли бы другие: "Арестовали нашего Бориса Николаевича!" И началась бы катавасия. Это сейчас мы понимаем, что эти жертвы были бы несоизмеримы с жертвами, например, 1993 года,» - рассказывает О. Бакланов. Расследуя деятельность сторонников ГКЧП в Москве (я имею в виду тех, кто был подчинен им по должностной линии, а не добровольцев- энтузиастов), я неоднократно сталкивался с тем, что для этих людей очень важным было не допустить пролития крови. Бакланов в своем интервью рассказывает правду.

В своих оценках событий августа 1991 года Л. Пономарев стремился к объективности. Так, он пишет о том, что при проведении чрезвычайной сессии Верховного Совета СССР 22 августа 1991 года депутаты ― коммунисты могли сорвать кворум или проголосовать против осуждения путчистов, однако они на это не пошли. Главная идея статьи Пономарева мне очень близка. Сила мирного сопротивления, считает Лев Пономарев, может быть сильнее танков. Однако этот принцип срабатывает при нескольких важных условиях. Назову два из них, самых очевидных: а) люди должны знать, что те, за кем они идут, не манипуляторы и не фантазеры, а защитники их собственных прав и интересов; б) те, кому они противостоят, должны иметь внутри себя нравственные тормоза, устанавливающие для самих себя границу допустимого.

Олег Бакланов до сих пор, кажется, убежден, что Горбачев фактически одобрял их действия и эти действия были не путчем, а вынужденным управленческим решением. «... В Форосе он действительно нам сказал: "Чёрт с вами! Делайте, что хотите!" А, скажем, 3 августа, за полмесяца до создания ГКЧП, Горбачёв на заседании кабинета министров говорил почти дословно: мы - как в горах, поэтому должны работать в условиях чрезвычайного положения, иначе лавина обрушится, всё погибнет. И добавил: "Я ухожу в отпуск, а вы оставайтесь на местах, разруливайте ситуацию"». Свидетельствует ли это о том, что Горбачев знал о том, каким экзотическим образом будущее ГКЧП будет «разруливать» ситуацию? С учетом того, что через недели должно было состояться самое главное событие в истории СССР, начиная с 1922 года, - подписание нового Союзного Договора, - здравый смысл требует понимать слова Горбачева так: «делайте, что хотите, но продержитесь до 2августа».

Трактовка О. Бакланова относится к разряду случаев типа «я знаю, что нельзя, но все же очень хочется». Затем Бакланов, как честный человек, сам подтверждает, что инициатива ГКЧП все ― таки была отсебятиной: «всё решилось в 2 - 3 дня. После того, как 17 августа в "Московских новостях" был опубликован проект Союзного договора. Так впервые мы узнали его формулировки». Бакланов и будущие члены ГКЧП были возмущены тем, что в проекте договора не было речи о социализм, а «республики фактически становились суверенными государствами». Рассказывает Бакланов и о том, как по их прибытию в Форос 21 августа Раиса Максимовна боялась, что Бакланов и другие члены ГКЧП, приехавшие в Форос, арестуют Горбачева. Могло ли такое быть, если бы Горбачев был заранее «в доле» с ГКЧП и дал им отмашку? Из интервью видно, именно в непониманиичленами ГКЧП того, что социалистический выбор страны ― есть следствие выборов, отражающего позицию народа страны, а не договоренностей государственной верхушки была первая главная ошибка членов ГКЧП.

О. Бакланов лукавит, указывая, что подписание договора готовилось втихую, тайно от товарищей, а договор был впервые опубликован 17 августа. Во 1-х, это противоречит стилю действий Горбачева, который получил на западе кличку «мистер консенсус» и время пытался все со всеми согласовать. Во 2-х, в начале августа я отдыхал в Пицунде и боялся подойти к телевизору: на всех каналах телевидения происходило обсуждение союзного договора, трансляции из Ново- Огарева (резиденции Горбачева, где тусовались разработчики договора) и т. д. Уже к середине отдыха я выучил проект договора почти наизусть. Кроме того, проект был опубликован все- таки 15, а не 17 августа.

В двух строках коснусь проекта договора о создании Союза советских суверенных республик. По договору Союз должен был быть не конфедерацией (как нынешнее загадочное «Союзное государство» в составе РФ и РБ), а федерацией. Объем полномочий союзного центра государства определяли самостоятельно. Государства СНГ могла выступать в качестве субъектов международного права, однако международные обязательства Союза имели для них приоритетное значение. Авторы проекта договора продумали, как не допустить территориального распада Грузии и Молдовы: суверенные государства (Абхазия, Приднестровье, Южная Осетия) могли входить в Союз, какнапрямую, так и через другие государства. Здесь уже все зависело от того, как лидеры этих стран умеют убеждать и договориваться. В Союзе сохранялось единое гражданство, Министерство обороны, государственная граница, денежная эмиссия, федеральные правоохранительные органы, союзные налоги и сборы, право Союза отменять законы, противоречащие Союзной Конституции, Верховный Суд Союза и т. д.

Думаю, что не ошибусь, если напишу, что строители объединенной Европы «слямзили» множество идей, реализованных ими в Европе десять лет спустя после развала СССР, именно из этого столь немилого сердцу О. Бакланова Союзного Договора. Впрочем до такого уровня политической консолидации, как был прописан в проекте договора, Европа дойдет ― если когда ― нибудь дойдет, - поколения через 2-3. Здесь мы видим вторую главную ошибку членов ГКЧП: насколько европейские лидеры начала 2000-х годов верили своим народам и доверились их воле, настолько члены ГКЧП своим народам не доверяли. Кстати, участвуя в избирательных компаниях, могу засвидетельствовать, что это недоверие передалось от гэкэчэпистов нынешней власти: она уже на автомате подправляет результаты выборов.

Очень интересен рассказ Бакланова о том, как Горбачев приезжает на суд по делу ГКЧП, а на улице стоит народ и скандирует «Горбачев предатель!» Кого и что предал Горбачев? В чем это предательство состояло? Может быть та твердость, которую он продемонстрировал эмиссарам ГКЧП, когда они приехали в Форос, должна рассматриваться, как предательство.

Ельцин не только решительно залез на танк и дал отпор ГКЧП. Не менее решительно он смог извратить суть произошедших событий, выдвинуть в отношении Горбачева нелепые и ни на чем не основанные обвинения. У Ельцина перед Горбачевым было преимущество: если Ельцин купался в лучах и потоках народной славы, и очаровал не только миллионы россиян, но и самого себя, то Горбачев оказался в состоянии духовно ― исторического шока: его правота была никому не интересна, проявленная им личная твердость была высмеяна, а его ближайшие друзья и соратники оказались предателями.

Подведем итог. К 1991 году все советское общество делилось на 4 тактические лагеря: 1) тех, кто считал, что никакие перемены в настоящее время стране не нужны; 2) те, кто считал, что эти перемены Горбачев осуществляет слишком поспешно; 3) сторонников Горбачева, согласных с выбранными им темпами и направлениями реформ; 4) тех, кто считал, что реформы Горбачева слишком медлительны и недостаточно радикальны.

В 1991 год Горбачев вступил во главе коалиции, превосходящей по своей силе каждую из 3 оппонирующих ему сил. Март 1991 года, когда большинство населения СССР проголосовало на референдуме за сохранение Советского Союза, стал для Горбачева убедительной победой. Однако воспользоваться плодами этой победы Горбачев так и не смог. 2 основных фактора объективно ослабляли власть и влияние Горбачева:

- после признания необходимости заключения нового Союзного договора легитимность власти Горбачева ослабла; наступил сложнейший переходный период, который должен был закончиться заключением нового Союзного договора и формированием нового правительства; по умолчанию, его должен был сформировать тот, кто добился подписания нового Союзного Договора, то есть Горбачев; - проводимая Горбачевым политика на ослабление компартии и создание многопартийной системы, в которой все партии были бы равны, оказалась преждевременной, так как выбила из рук Горбачева ту самую «вертикаль власти», при помощи которой Горбачев мог бы влиять на события и управлять политическими процессами. Лагерь сторонников Горбачева стремительно таял. С одной стороны на Горбачева давили радикалы, большая часть которых сомкнулась с региональными элитами (Украина, Молдова, Азербайджан, Таджикистан) либо сама в этот период времени стала таковыми (Прибалтика, Грузия). Идеологи этого лагеря ставили перед собой 2 цели: 1) не допустить заключения Союзного договора; 2) ускорить проведение реформ и радикализировать их вектор. С другой стороны от Горбачева отвернулись его прежние соратники, которые все больше дрейфовали в сторону лагеря № 2, который можно условно назвать реформаторпами ― консерваторами.

Неправильно оценив политическую обстановку (собственные ресурсы, общественные настроения, степень необратимости проведенных реформ, способность народа к самоорганизации и т. д.) реформаторы ― консерваторы решили осуществить полупереворот (такую фишку любят в Таиланде: одно правительство отстраняет от власти другое, арестовывает его, после чего все идут на поклон к королю Пхумип хону Адульядету, правящему в стране с 1946 года), не отстраняя окончательно Горбачева от власти, взять реальные рычаги управления страной в свои руки и «поправить» Горбачева. Сказать, что своими действиями реформаторы ― консерваторы из ГКЧП вылили воду на мельницу радикалов, значит ничего не сказать.

Большего подарка противникам заключения Союзного договора невозможно было даже представить. Не доверие к Горбачеву и нелюбовь к здравому смыслу объединила усилия непримиримых противников. Вне зависимо от ставящихся ими субъективных целей, они своими совместными усилиями смогли: 1) окончательно делигимитизировать Горбачева и устранить его с политической арены, превратив его менее, чем за год из лидера нации в политического неудачника; 2) не допустить появления нового лидера, который выступил бы под флагом сохранения единства страны и был был поддержан умеренно и центристки настроенными лидерами региональных элит; 3) усилить наиболее радикально настроенных лидеров региональных элит, молившихся на развал СССР. Трагизм событий 1991 года состоит не только в том, что ни одно из ожиданий, приведших людей на баррикады 19-21 августа, так и не было осуществлено.

Трагизм событий августа 1991 года состоит также и в том, что они: - раз вели сторонников советской власти, как наиболее адекватной условиям 1990-х годов форме демократии, по разные стороны баррикад, так как и члены ГКЧП и значительная часть защитников Белого Дома являлись сторонниками советской власти и сохранения единства страны; - вывели за рамки участников будущих политических событий тех политических деятелей, которые вошли в состав ГКЧП, людей политически не далеких, не обладающих каче ствами национальных лидеров, но несомненно честных и имеющих иммунитет к организации кровавых разборок; - позволили политическому меньшинству путем манипулирования и созданием временных тактических коалиций, временно подчинить себе своих будущих оппонентов, не допустить консолидации демократического крыла, основанного на социал ― демократических ценностях; - позволили радикально настроенным либералам монополизировать в сознании подавляющего большинства россиян понятие демократии. Проявив неожиданную способность к высочайшей самоорганизации и самопожертвованию, российский народ, не смог осознать смыл политических, социальных и нравственных процессов последующих двух лет, и сам загнал себя в такую политическую ловушку, как выбраться из которой никто, из тех кого я знаю, не знает. Возможно, если бы в это время был жив Сахаров, вектор движения демократического лагеря ыл бы иным. Но А.Д. Сахаров скончался в 1989 году.

М .С. Горбачев, честно и последовательно пытаясь претворить в жизнь сахаровскую идею конвергенции между капитализмом и социализмом с целью построения общества, которое будет включать в себя лучшие черты обеих формаций, оказался покинут старыми соратниками и новыми сторонниками, был обвинен в том, что чуть ли не сам организовал ГКЧП. Судьба Горбачева еще раз подтвердил старую мудрость, что пророк, явившийся в свое собственное отечество, воспринимается народом, как шут.

Только для такого народа на каждый час смеха потом приходится год плача.

Почему сегодняшние россияне не спешат идти за демократами и с трепетом ловить каждое слово их программы? Дело не только в том, что Кремль все время пытается создать иммитационные партии, а многие лозунги демократических сил приватизированы «Единой Россией».

Народ, чтобы снова пойти за демократами и поверить их программе, должен быть убежден, по меньшей мере, в 2 вещах: - российские демократы не уведут народ за очередным Ельциным, который , в свою очередь, не передаст его в руки очередному «преемнику»; скажем грубо – российскому демократическому движению необходима «деельцинизация»; - демократические институты и правила, у новых демократов 21 века, окажутся не чем-то самоценным, а всего лишь инструментов для достижения справедливости, благополучия, успеха в отношении обычных людей. Целью будут люди, а демократические институты – лишь инструментом того, чтобы этим людям было хорошо.