430 километров пути по заснеженной дороге заняло более 5 часов. Иногда снежный вихрь бил в лобовое стекло машины практически под прямым углом. Однако водитель Дмитрий машину по маршруту Нарышкино - Москва вел мастерски. Вначале я решил отправиться на работу и там составить отчет о поездке в ИК-5 Орловской области. Но затем решил, что после непростой командировки надо выспаться. Поэтому пока что ограничусь этими краткими заметками.
Во времена, когда начальником Орловского УИНа (так тогда назывался УФСИН) был полковник Суровцев, колония № 5 в пос. Нарышкино близ Орла была островком соблюдения прав человека: по крайней мере не 5, и не 10 раз в Москве я слышал добрые отзывы осужденных и их родственников о этой колонии. От тех пор остались скульптуры Георгия Победоносца, львов и лебедей, созданные руками одного из осужденных.
С тех пор много воды утекло.
Заходим в отряд № 2. Поражает скученность, из-за которой нет места даже для предусмотренных нормами положености табуреток. На 105 осужденных – только один телевизор.
Территория колонии нуждается в хорошем благоустройстве.
Практически никто из опрошенных работающих осужденных не знает расценок за выполняемый ими труд.
С другой стороны, подавленности или страха в настроении осужденных не чувствуется. Они свободно и открыто, не опасаясь администрации, обращаются по волнующим их вопросам.
По сравнению с прошлым годом в 2 раза снизилось количество осужденных, освобожденных досрочно. А количество осужденных, водворенных в ШИЗО, увеличилось на целую треть. Но правильно ли в деле исправления осужденных делать ставку только на страх и подавление. Или же задача исправления не ставится. По крайней мере один из заместителей начальника колонии страшно удивился, когда я сказал ему, что при общении с администрацией в отряде осужденный не должен держать руки за спиной. Я поговорил с ним и понял: он действительно так считает.
К начальнику колонии – подполковнику Юрию Юрьевичу Афанасьеву – отношение у них доброе и уважительное. И чувствуется, что тот старается для исправления осужденных найти подход к каждому человеку. Начальник медчасти, не глядя в медкарту, полно и емко рассказывает о здоровье и социальных проблемах каждого из своих пациентов.
Подполковник Афанасьев неоднократно беседовал и с Олегом Анатольевичем Навальным. Оле был устроен на работу библиотекарем. В библиотеке он не только систематизировал все книги, но и приобрел для библиотеки более 100 книг. Однако заслуженного поощрения Навальный так и не дождался. Зато на него посыпались взыскания.
Большая часть из них – а всего их 17 - была наложена в октябре 2015 года, когда подполковник Афанасьев был в отпуске, а вместо него оставались молодые и дерзкие заместители. Почему-то все взыскания по времени совпали с озвучиванием дела Навальных на митинге. Сейчас Олег находится в строгих условиях. Что это значит? Прощайте, 4 длительные свидания в год. Прощайте, 6 посылки в год. Прощай, работа библиотекарем. Здравствуй, нахождение в изолированных, и почему-то в нарушение закона, запираемых помещениях.
Что же такого страшного совершил позавчерашний предприниматель и вчерашний предприниматель Олег Навальный?Сейчас Вы зажмуритесь от ужаса!
Целых 11 раз он, находясь один-одинешенек в камере ШИЗО, отказался от дежурства.
- Не убрался в камере? – спрашиваю администрацию.
- Да нет, убрался, - отвечают.
- Не доложил свои ФИО представителю администрации? – интересуюсь.
- Да нет, доложил, - отвечают.
- Так в чем же дело? – удивляюсь я. – Где отказ от дежурства?
- Так неправильно доложил; ФИО назвал, а статьи, начало и конец срока забыл, - просвещают меня.
- А кому и зачем это нужно? – изумляюсь я.
- Так положено же, - и мне показывают приказ местного приготовления, сильно отличающийся от классического теста ПВР.
- Так и поощрения положено объявлять за хорошую работу, - напоминаю я.
Тут уж мои собеседники, что ответить не нашлись.
Мне показалось, что и у начальника, и у большей части его коллектива – хороший позитивный потенциал исправления и социализации тех, кто к ним попал.
Но такие ляпы, как с Олегом Анатольевичем Навальным, резко обесценивают то многое хорошее, что есть в колонии.
Покидая колонию, я думал: так и скульптора, украсившего колонию своими произведениями, наверное тоже можно было сгноить в СУСе, и тогда были ретивые и дерзкие опера. Но управление под руководством мудрого полковника Суровцева умело поддерживать начальника колонии в том, чтобы, чтобы каждый, кто к ним попал – и настоящий злодей, и жертва судебной ошибки, и жертва судебного обмана – могли раскрыться с позитивной творческой стороны.
