Обет молчания снят
Семь лет назад, когда принимался Закон «О государственной гражданской службе», одним из наиболее сомнительных представлялось положение статьи 17, запрещающее чиновникам публично высказываться о деятельности госорганов и их руководителей (если это не входит в их должностные обязанности). Еще тогда говорили, что этот запрет не только абсурден (получалось, что чиновнику нельзя даже похвально отозваться о деятельности другого чиновника или органа власти), но и неконституционен: противоречит праву граждан на свободное выражение мнений.
Увольнения за критику были (одно из самых известных — увольнение в 2010 году главы Росздравнадзора Николая Юргеля за критику закона об обращении лекарственных средств), а оспорить запрет не удавалось.
Но вот в 2011 году в КС обратился сотрудник правоохранительных органов (указанный запрет распространяется и на милиционеров) — старший участковый уполномоченный Автозаводского РУВД города Тольятти Алексей Мумолин. В 2009 году он разместил в интернете видеоролик, где рассказал, что в РУВД сложилась «палочная» система: от каждого из участковых начальство требовало ежемесячно любыми способами «накопать» материал на 15 административных дел и три уголовных.
Реакция последовала незамедлительно: участковый получил «неполное служебное соответствие». Мумолин дал интервью газете — получил строгий выговор и был лишен тринадцатой зарплаты. Он вышел на одиночный пикет — и был уволен. Все судебные инстанции, куда он обращался, ему отказали.
Почти одновременно с Мумолиным в КС обратилась главный налоговый инспектор из Москвы Любовь Кондратьева. Ее уволили со службы после выступления в 2008 году на телеканале «ТВ Столица», где она всего лишь «усомнилась в законности действий» своего начальства при расчете и оплате командировочных.
В заявлениях в КС и Мумолин, и Кондратьева подчеркивали, что норма о запрете на высказывания о деятельности власти противоречит Конституции, которая гарантирует свободу слова, право на распространение информации и равенство граждан РФ независимо от их должностного положения.
На заседании КС 19 мая представители президента в КС и Госдуме, а также представитель Генпрокуратуры претензии заявителей решительно отвергли: мол, «государевы люди» имеют особый статус и публично открывать рот тоже должны по особым правилам.
КС признал, что сама по себе оспоренная норма закона о госслужбе Конституции не противоречит. Однако установленные для чиновников ограничения «не должны быть чрезмерными». Суд полагает, что госслужащий вправе выразить свое мнение (аргументированное и основанное на реальных фактах) публично, если «оно соответствует общественным интересам, а мотивом выступления не является обида или достижение личных целей». Также допустимы и информирование общественности о незаконных действиях или правонарушениях госоргана или должностного лица. Более того, «в ряде случаев общественный интерес в получении конкретной информации может превалировать над обязанностью госслужащих соблюдать конфиденциальность». Если после выступления к госслужащему хотят предъявить какие-то претензии, то при оценке его действий, по словам судьи-докладчика Юрия Рудкина, надо учитывать мотивы, побудившие госслужащего пойти на этот шаг, общественную значимость его выступления, а также вред, который он предотвратил в результате данного высказывания.
Важность решения КС несомненна — по сути, «обет молчания» для чиновников снят. А все «правоприменительные решения», которые были приняты в отношении Мумолина и Кондратьевой, должны быть пересмотрены. Как представляется, добиться пересмотра смогут и все те, кто ранее был уволен за критику начальства.
Регистрация на свежем воздухе
Не менее важным представляется и другое решение КС — о признании неконституционным нормы Закона «О садоводческих, огороднических и дачных некоммерческих объединениях граждан», которая запрещает регистрацию граждан в дачных домах на садовых участках земель сельхозназначения.
В КС обратился Анатолий Воробьев, постоянно живущий в своем дачном доме в садовом товариществе «Варшко-Суходольское» Приозерского района Ленинградской области. Другого жилья у Воробьева нет, а регистрировать его в этом доме власти отказываются.
Воробьев оспорил в КС указанную норму закона, полагая, что она необоснованно ограничивает его конституционное право на выбор места жительства, на социальное обеспечение, охрану здоровья и медицинскую помощь (без регистрации в российских условиях получить все это невозможно).
Конституционный суд заявителя поддержал. «Регистрация по месту жительства является способом учета граждан в пределах РФ и лишь удостоверяет акт свободного волеизъявления гражданина при выборе им места жительства, — говорится в постановлении КС. — Поэтому регистрационный учет не может носить разрешительного характера».
Кроме этого, полагает КС, право на свободу выбора места жительства не исключает выбор постоянного места жительства вне населенных пунктов и органы регистрационного учета должны регистрировать граждан «независимо от места нахождения пригодного для постоянного проживания жилья».
По словам судьи-докладчика по этому делу Гадиса Гаджиева, речь идет не только о садоводах. «Это довольно большая категория граждан, которые избрали такой образ жизни, которые не хотят жить в городах и даже в деревнях». До сих пор, по его словам, таких людей заставляли искать возможность регистрации фиктивно, где-то в другом месте, а это провокация на нарушение закона. Вопросы о «прописке» КС рассматривал многократно — но все его решения не приводили к изменению этого механизма. Чиновники делают все, чтобы де-факто сохранить разрешительный порядок регистрации, заменяя им уведомительный, который гарантирован законом.
Удивляться, впрочем, нечему. Подмена «уведомительного» на «разрешительное» во всех областях, начиная с регистрации граждан и заканчивая проведением публичных акций, — глубинная черта нынешней политической системы, исходящей из постулата о том, что граждане имеют право лишь на то, что им дозволено начальством.
Борис Вишневский
