Вчера по историческому центру Москвы, от Калужской площади до Болотной, протекла стотысячная человеческая река. Она двигалась, дышала и переливалась на солнце всем своим многоцветьем. Она была величественна и прекрасна – как всё на свете, что живёт свободно, без кнута и плотин. Этой рекой были граждане России, прорвавшие круговую поруку вранья и лицемерия, которую нынешняя власть возводила и цементировала годами. Я был счастлив, что оказался частичкой этой реки. Я двигался вместе с ней и наслаждался свободой, которая была завоёвана мужеством окружавших меня людей, а не дарована им с «царского плеча».
Над нами безостановочно кружил вертолёт. У пожилого мужчины, идущего справа, бубнил приёмник: «По оценкам столичного ГУВД, в шествии оппозиции по Якиманке принимает участие не более четырнадцати тысяч человек…» Все,
кто это услышал, оборачивались к соседям: «Власть говорит, что нас тут четырнадцать тысяч! Нормально?!!…» Слова расходились волнами, на глазах превращаясь в хохот. Люди хохотали от души – как смеются над ложью и убожеством слабых.
На Болотной я познакомился с Андреем – парнем лет двадцати пяти, который на декабрьских выборах работал наблюдателем от КПРФ. Он рассказал, что в копиях протокола, которые председатель его УИКа выдал наблюдателям, за «Единую Россию» было чуть больше 300 голосов из 1000, а в итоговом протоколе ТИКа вдруг стало 800! Он спрашивал, посмеиваясь и глядя в сторону Кремля: «Вот эти чудилы грешные, которые всё это паскудство организовали – они какой срок себе реально отмерили? Полгода, год? Как считаешь?»
В вечерних ТВ-новостях показали репортаж про митинг на Поклонной горе. Там собирались те, кто «за Путина» и против «оранжевой болотной чумы». Ну, что сказать… Мы люди опытные, видели многое. Массовка как массовка – отлично сорганизованная, срежессированная и мёртвая, как аквариум в рыбном супермаркете. Такой большущий стеклянный ящик с хлорированной
водой, сачком и ценником сбоку. И массой рыбы, беззвучно разевающей рот.
Премьер Путин, посетив недавно Уралвагонзавод, выразился в том смысле, что оппозиция сплошь состоит из людей, не могущих отличить настоящую живую реку от аквариума. Штирлиц снова ошибся. Науке отличать живое от мёртвого, истину от фальши ему теперь придётся учиться именно у этих людей. Если, конечно, он ещё не утратил способности к обучению.
