Конституции существует для того, чтобы ограничивать государственную власть. Так трактуют этот акт современные конституционалисты. Но власть в России всегда жила в лучшем случае рядом с законом, а чаще — над ним. И потому легко пренебрегала ценностями в угоду сиюминутному политическому расчету. Как и почему происходило это в России последние 200 лет, кто и с каким успехом противодействовал этому в те же годы, рассказывает в своей книге один из авторов действующей российской конституции, депутат Госдумы 1993-1999 годов, член политкомитета партии «Яблоко» Виктор Шейнис.
В.Л.Шейнис «Власть и закон. Политика и Конституции в России в ХХ-ХХI веке». Москва, «Мысль», 2014
Пересказывать более тысячи страниц — бессмысленно. Их надо читать.
Эта книга о конституциях нашей страны. От протоконституции, которую уничтожили бомба Гриневицкого и мракобесие Победоносцева, до последней конституции, по которой, формально, мы живем сегодня. Иногда они были сугубо декоративными, имеющими столь же слабое отношение к реальности, как и представления одного из героев «Слепящей мглы» о жизни в стране победившей революции. Но иногда — работали, вокруг каждой статьи разгоралась борьба, и их формулировки влияли на жизнь людей. И оказывается (что для меня и вовсе удивительно), даже в сталинско-брежневском пустозвонстве, а не только в нынешней конституции, был определенный смысл. Даже те тексты воздействовали на судьбы людей и страны.
Эта книга о том, как, когда и почему одна конституция сменяла другую, чего удавалось добиться, а какие возможности безвозвратно упускались.
Эта книга об истории нашей страны, но не просто о том, что в ней происходило, а об истории — борьбе идей и людей, борьбе отнюдь не завершенной. Эта книга о драме этой борьбы, о столкновении добра со злом, благородства с подлостью, разума с дикостью. Сам автор, наверное, не согласится с этим — он пишет сугубо спокойно и фактологически. Чего в книге нет, так это пафоса.
Эта книга о людях, которые творили историю нашей страны и писали ее конституции — ведь не сами же собой появлялись эти тексты.
Эта книга о гражданской Библии. В американской социологии после второй мировой войны приключилась забавная история, о которой всегда рассказывают студентам, объясняя как важно правильно сформулировать вопрос. После четырехкратного избрания Рузвельта стало готовиться конституционное ограничения сроков пребывания одного человека на президентском посту. В одном опросе респондентов спрашивали, согласны ли они с соответствующим изменением конституции, в другом — согласны ли на добавление к ней. С добавлением были согласны, с изменением — нет. Так верующий человек, может быть, и примет дополнительный текст как найденную, обретенную часть священных книг, но никогда не согласится с их редактированием. Конституция для американцев не менее священна, чем Библия.
Кто-то скажет, наша конституция — совсем не Библия. Ее никто не знает и не читает, а те, кто обязан ею руководствоваться, нарушают ее дух и букву на каждом шагу. Но представьте себе, как много столетий назад кто-то писал Евангелие. Он-то знал, что пишет. Но когда он поставил точку, в мире решительно ничего не изменилось. И то, что было написано (то, что ему было понятно с самого начала), стало ясно лишь через много-много лет и сегодняшняя жизнь без этого текста немыслима. Те, кто писали нашу последнюю конституцию, полагаю, были в том же положении. С той только разницей, что наша Библия, похоже, еще будет совершенствоваться и только после этого приобретет подобающую ей сакральность.
Виктор Леонидович — не просто аналитик и исследователь. Он — соавтор, причем, не только последней конституции, но всей той жизни, которая сделала возможной ее появления и, одновременно, должна ею регулироваться. Он заседал и в Думе и во всех возможных комиссиях, он и в Чечню ездил во время той, первой войны и правду людям рассказывал. Он много делал и много пережил. Он не беспристрастен.
Конституция — это его ребенок. Не во всем удачный, как он считает, но его. У нас сейчас масса кандидатов на роль русского Джефферсона, но Шейнис никогда на эту позицию не претендовал, что, по-моему, говорит как раз о том, что его роль в ее написании больше, чем у тех, кто сегодня громко кричит: «Это я, это я!». И я, не скрою, хотел бы, чтобы его роль в подготовке этого исторического документа была центральной. Я бы хотел знать, что конституцию моей страны делал человек, не просто умный и грамотный, но кристально честный и абсолютно бесстрашный — чтобы выступить в 1956 году против нашей карательной операции в Венгрии, надо было обладать поистине редкими человеческими качествами.
Есть с этой книгой одна проблема, есть чувство, которое мешает ее читать — зависть. Столько знать, да еще и писать так хорошо. Всегда приятно смотреть на автора несколько свысока, а здесь это не получится, даже не пытайтесь. Но, если вам удастся смириться с тем, что автор знает больше вас, пишет лучше вас, опытнее вас, я не говорю «умнее вас», чтобы никого не обидеть, но, на самом деле, умнее — может не вас лично, но большинства своих читателей. Так вот, если вам удастся смириться со всем этим, принять это как факт, тогда вы не только получите удовольствие от этой книги, что само по себе немаловажно, но и узнаете массу неожиданного и интересного о своей собственной стране. А если вы не только прочтете эту книгу, но и почувствуете ее, то есть шанс, что вы вдруг ощутите странную вещь — все, мягко говоря, не здорово, мы, конечно, давно там, откуда и днем видны звезды, но надежда есть.
Леонид Гозман, бывший член руководства бывших партий СПС и «Демвыбор России»
